Р.ВИККЕРС
Профессор высыпал перед аспирантами кучу костей, и мы со щенячим задором набросились на них, стараясь выхватить кость покрупнее и поаппетитнее. Потому, что для вас кость - это кость, а для нас это тема будущей диссертации. Я не из слабаков и успел отхватить себе вполне приличный саблевидный бивень древнего мамонта. Со своей добычей в портфеле я радостно шагал по городу. По дороге я прихватил с собой подвернувшийся мне табачный ларёк. Придя домой, я закрылся, отключил телефон, повернул телевизор бельмом к стенке, положил перед собой бивень и аккуратно, как обычно пишут первые слова большой работы, вывел на обложке общой тетради: "Диссертация". И, посмотрев на острый, коварный и могучий крюк-бивень, подрожав от страха, уверенно написал заглавие: "Мамонт - враг человека". Оттолкнувшись от клыка, я, страница за страницей, воссоздавал вид и нрав его обладателя. Постепенно из вспомогательной литературы и папиросного дыма передо мной вырисовался вполне достоверный облик первобытного хищника. Он оказался довольно неприятным типом. Нахлеставшись в грязных лужах какой-то доисторической бурды, этот древний хулиган задирался с нашими мирными предками, нападал на их селения, разваливал хижины в пещеры, затаптывал очаги. А обытателей глотал живьём и выплёвывал косточки... Увлёкшись работой, я и не заметил как за моим окном промелькнули четыре времени года. А сам я, глянув в зеркало, испугался, увидев там незнакомого отощавшего бородача. Не дописав последней странички, я натянул свой бывалый мохнатый свитер - он прекрасно подходил к моей заросшей неандертальской физиономии, и подался на природу. Правда, я всё-таки, сунул в рюкзак диссертацию - как-никак, это была самая дорогая вещь в доме. Пенье птиц, говор леса, солнце, ветер - всё это опьянило меня, я шёл и пел весёлую победную песню. И вдруг, чуть не упал, споткнувшись о какую-то корягу. Нет! Это была не коряга, а кончик бивня, торчавший из земли. Точно такой же, как и тот, что описан в моей диссертации. Я не мог пройти мимо такого факта. Я выломал большую толстую ветку, привязал к ней камень и этой мотыгой, кусок за куском, стал отколупывать землю. Земля сменилась льдом, а из него с большим трудом мне удалось откопать голову, туловище, ноги и хвост великолепнейшего представителя клынастых хищников мезозойской эры. Солнце растопило остатки льда на его мохнатой спине, пар струёй поднимался из трубы-хобота... Он оттаивал. На ближней ветке я прикрепил фотоаппарат, сам стал в позу победителя, поставив ногу на морду ископаемого, приготовился запечатлеть эту картину... И вдруг он зашевелился. Нет, мне не почудилось. Он задышал, заворочался, заёрзал, отряхиваясь от земли и хвороста, в которых проспал не одну тысячу лет. Я едва успел отскочить и спрятаться за дерево. А он уже поднялся на свои слоновьи лапы-колонны, растопырил свои маленькие глазки и принюхивался к окружающей обстановке. Конечно, он почуял моё присутствие, возможно даже, унюхал каким разоблачительным документом я располагаю. Иначе, чего бы он пошёл в моём направлении? Кто-кто, а я-то хорошо знал его повадки. И знал, что мне не сдобровать от предстоящей встречи. Страх придал мне сил и я бросился наутёк. Я перескакивал, через горы и реки, но разъярившийся троглодит неотступно преследовал меня. Наконец, я оказался на верхушке одинокого дерева, стоящего над большим озером. Мамонт стал трясти дерево. Все ветки и шишки послетали от этой тряски, но я всё же держался. Тогда он изогнул ствол и отпустил его. Я барахтался в воде, а он нетерпеливо переминался с ноги на ногу на берегу. Когда он делал движения по направлению ко мне, я складывал руки и шёл ко дну. Уж лучше утонуть, чем стать добычей этого зверя! И тут произошло чудо. Тупица-мамонт непостижимым образом нашёл способ добраться до меня. При помощи своего хобота-шланга он в мгновенье выкачал всю воду из озера. А я оказался на дне, потеряв от страха сознание. Придя в себя, я увидел, как раздувшийся дирижаблем мамонт возвращал воду в озеро. Заметив, что я очнулся, он сделал мне искуственное дыхание, побрызгал водой, помахал веером-папоротником, раздел догола. Могучими лапами он, как прессом, прижал мои рубашку и брюки к земле и вернул их мне высушенными и отутюженными лучше, чем в комбинате бытового обслуживания. Честно говоря, я не ожидал от него такой обходительности. А через минуту он приволок целую груду лесных ягод, приглашая меня полакомиться. Чтобы не быть у него в долгу, я достал из рюкзака пару банок свинной тушонки. Но он, увидев на этикетке изображение поросёнка, заплакал и стыдливо отвернулся от моего подарка. Он оказался убеждённым вегетарианцем. Из рюкзака выпала моя диссертация. Когда он её увидел, стал уважать меня ещё больше, как и должно первобытному существу уважать будущего кандидата. К счастью, он ничего в ней не понял. Потом я преподнёс ему букет цветов, а он ловко сплёл из них венок и увенчал им мою растрёпанную шевелюру. Я причесался, и причесал его космы. Он был вне себя от радости. Я включил транзистор и научил его танцевать модный танец. Он оказался на редкость способным парнем и освоил движения моментально. Когда заглох транзистор, он сам затрубил весёлую доисторическую песенку. Вообще он проявил себя, как чудесный друг и мне было даже неудобно, что я так плохо думал о нём раньше. Усталые от развлечений, мы пристроились в тени деревьев, чтобы немного отдохнуть. Он свернулся калачиком - гигант-котёнок. А я удобно устроился на его тёплом брюхе. Мохнатая подушка покачивалась от ровного дыхания моего друга и мне снилось... ... Снилось, что я верхом на верном мамонте плыву по лесам, морям, лугам и горам. Вот мы въезжаем в город. Перед нами расстилают ковровую дорожку и я, как магараджа, плыву на живом транспорте над восторженной толпой. А в руках моих диссертация. Возле института к мамонту подвозят аэрофлотовские сходни. Я сходу вниз и знакомлю профессора с моим симпатичным другом. В профессорском кабинете мы втроём садимся в мягкие кресла и, заложив ногу на ногу, покуриваем сигареты. Профессор раскрывает мою работу и вдруг... Его ласковое лицо на глазах меняет своё выражение. Ещё бы! Он прочитал название "Мамонт - враг человека", ужаснулся при виде изображённого мною чудовища, сопоставил его с милым обаятельным животным, сидящим в его кресле, и растерялся. А потом не на шутку рассердился. Меня спустил с лестницы, а мамонта вышвырнул в окно, потому что в лестничный пролёт он не влазил... ... Проснулся я в холодном поту. Толстяк-мамонт лепетал во сне что-то несвязное. Откровенно говоря, довольно неприятное сопение. Кроме того, этот нахал подмял под себя мой рюкзак с работой. Ему, конечно, начхать на то, что горит моя диссертация и на то, что меня могут выставить из аспирантуры. Первобытный кретин! Разжиревшая амёба! Отдай диссертацию! И не проснулся. Только захрапел сильней сквозь сон... Ненависть моя дошла до предела. Да как он смел противоречить моей диссертации?! Нет! я не могу допустить, чтобы мой многомесячный труд, мои светлые мысли были погребены из-за этого ископаемого. Скорее я сам его погребу! И взяв забытую мною мотыгу стал забрасывать моего оппонента землёй и глиной, хворостом и листьями. Скоро его не стало видно. Я, как говорят, умыл руки и пошёл прочь. Слёзы катились по моим пыльным щекам. Но чего не сделаешь ради науки! Я вернулся и воткнул в холмик мотыгу, а к ней прицепил последний листок из своей диссертации и написал на нём крупно: "Мамонтов нет". И пошагал навстречу своей научной славе. |