Директору издательства "Искусство"
Макарову О.А.
автор Бобошко Ю.Н. и Виккерс Р.Б.
ЗАЯВКА
на книгу "Тобилевтчи" для серии
"Жизнь в искусстве"
Семья Тобилевичей... Фамилия эта, пожалуй, ничего не говорит даже читающей
публике потому, что её представители - братья Иван, Микола, Панас и сестра
Мария - прославились среди современников и вошли в историю театрального
искусства под разными псевдонимами - как великий драматург Иван Карпенко-Карый,
знаменитые артисты Микола Садовский, Панас Саксаганский и Мария
Садовская-Барилотти. Такое обилие выдающихся дарований в одном семейном
поколении - случай в летописи искусства исключительный. Исключителен и вклад
одарённой семьи в сокровищницу отечественной культуры.
Вместе со своими друзьями и единомышленниками Марком Кропивницким, Марией
Заньковецкой, драматургом Михаилом Старицким, композитором Миколой Лысенко
братья и сестра Тобилевичи были создателями знаменитого "театра корифеев
украинской сцены", снискавшего в конце XIX - начале XX вв. огромную популярность
у прогрессивной России. В числе их почитателей и ценителей мы находим
Л.Н.Толстого, А.П.Чехова, А.М.Горького, П.И.Чайковского, И.Е.Репина, Н.К.Рериха,
В.В.Стасова, М.В.Нестерова, не говоря уже о деятелях сцены от М.Г.Савиной до
К.С.Станиславского. Это ему пренадлежит высочайшая оценка творчества
талантливых художников: "Такие украинские актёры, как Кропивницкий,
Заньковецкая, Саксаганский, Садовский - блестящая плеяда мастеров украинской
сцены, - вошли золотыми буквами на скрижали истории мирового искусства..."
(Собр. соч., т.7, с.517). А место Карпенко-Карого в украинской культуре
справедливо определил Иван Франко, назвав его "одним из отцов украинского
театра нового времени,выдающимся артистом и при том великим драматургом,
которому равного не имеет наша литература".
Гонимый царскими властями, преследовавшими прогрессивную мысль, фактически
пребывающий вне закона, обречённый на вечные странствования, театр корифеев
украинской сцены, тем не менее, добился широкого признания как театр подлинно
народный, последовательно демократический, художественно самобытный. Его
деятели - драматурги, режиссёры, актёры - стали любимцами широких слоёв
трудового зрителя не только Украины, России, Белоруссии, но и Грузии, Молдавии,
Средней Азии, немало способствовали своим примером пробуждению к жизни
национальных театральных культур народов России.
Жизнь и деятельность одарённой семьи Тобилевичей полна невзгод и лишений, но и
громких триумфов, блистательных успехов, всенародной любви. Их травили и
преследовали царская администрация, жандармерия, цензура, но окружала поддержкой
и признанием вся прогрессивная Россия. Их искусство неотделимо от истории
страны, развития её революционного движения, духовного самосознания и культуры
на протяжении почти целого столетия - от любительских кружков 1860-х годов, где
закладывались эстетические основы народного театра, до 1930-х годов нашего века,
когда Панас Карпович Саксаганский, последний из могикан театра корифеев, был
удостоен впервые учреждённого почётного звания народного артиста СССР вместе с
К.С.Станиславским, В.И.Немировичем-Данченко, В.И.Качаловым, И.М.Москвиным,
А.А.Хоравой, В.В.Щукиным и др. Традиции театра корифеев - живая сила современной
украинской сцены.
Выдающиеся заслуги Тобилевичей сохранены в благодарной памяти народной - их
именами названы улицы городов, театры и творчиские заведения Советской Украины,
а реликвии творческой деятельности бережно собраны в мемориальных музеях.
В 1982 году столетие со дня основания украинского театра корифеев согласно
календарю памятных дат ЮНЕСКО отмечена прогрессивная общественность планеты.
Вот краткое содержание будущей книги.
Часть первая. ПРИЗВАНИЕ
О селе Бобринцы, провинциальной глухомани юга России, где начинается действие
книги.
Об управляющем имениями Карпе Тобилевиче и его жене, крестьянке, выкупленной
им из крепостной неволи, об их детях, щедро одарённых артистическим талантом.
О детских годах Ивана Карповича, в четырнадцать лет определённого писарем к
тюремному инспектору, о том, как однажды он прошагал пятьдесят километров,
чтобы посмотреть выступление Айра Олдриджа в роли Отелло.
Об участии в любительских спектаклях его братьев Панаса и Миколы.
О самой младшей в семье, Марии, которая раньше всех вступила на актёрский путь,
став опереточной певицей.
О том, как Иван Тобилевич, дослужившись до должности губернаторского секретаря,
организовал в Елизаветграде нелегальный кружок социалистического направления.
О Миколе, который пошёл добровольцем на русско-турецкую войну, за отвагу в боях
на Шипке был удостоен Георгиевского креста, встретился с женой полковника
артиллерии Марией Заньковецкой и вместе с ней подался на профессиональную сцену.
О Панасе, также променявшем военную карьеру на неверное актёрское будущее.
О том, как одна за другой рухнули надежды их старого отца вывести детей "в люди".
Часть вторая. ДЕЛО ЖИЗНИ.
О рождении первого на Украине истинно-народного театра (1882 г.), о том свежем
вине яркой жизненной правды, которое влили в старые мехи бродячей малороссийской
труппы М.Л.Кропивницкий и Тобилевичи.
О небывалом успехе спектаклей нового театра на Украине и беспокойстве,
охватившем царских губернаторов.
О триумфальном выступлении в Киеве, артистическом взлёте М.Заньковецкой и
М.Садовского и запрете давать украинские спектакли на большей части территории
Украины.
Об аресте старшего брата и о том, как в новочеркасской ссылке (нет худа без
добра) кузнец Иван Тобилевич стал выдающимся драматургом Карпенко-Карым, о
создании и постановке его первых пьес "Бурлака", "Наймычка" и "Бесталанна".
О гастролях в Николаеве, Херсоне, Одессе, Ростове, о "выходе на широкую
дорогу" - появлении труппы в Петербурге (1886 г.) и о творческих разногласиях,
приведших к расколу единой труппы на антрепризу М.Садовского и товарищества
П.Саксаганского и И.Карпенко-Карого.
О десятилетнем периоде творческих исканий и свершений и жизненных потерях,
которые преследовали украинских актёров, о пожаре в Екатеренбурге, когда погибло
всё имущество труппы, о том, как на тридцать шестом году жизни умерла на
спектакле в Одессе Мария Садовская-Барилотти - "звонкий соловей украинской
сцены".
О ярких постановках и выдающихся образах, созданных братьями в трудных для
украинского дореволюционного театра условиях, о новых гастролях в Москве, о
докладе Саксаганского и Карпенко-Карого первому Всероссийскому съезду актёров,
о посещении украинскими актёрами отлучённого от церкви Л.Н.Толстого.
О новых успехах и новых бедах. О кончине Карпенко-Карого, о депрессии,
охватившей Панаса Карповича и о новом взлёте театра Садовского. О
двадцатипятилетнем юбилее творчества Заньковецкой, о её пророческом выступлении
о театре будущего и свободной жизни свободного народа.
О блистательной игре Садовского, Саксаганского и М.Садовской в пьесах
Карпенко-Карого ("Мартын Боруля", "Суета", "Сто тысяч", "Савва Чалый").
Часть третья. КОРИФЕИ.
Об открытии в Киеве в 1906 г. первого стационарного украинского театра, о
борьбе с наступлением "декадентщины", о "защите преданий", о первых на
украинском языке постановках пьес Гоголя, Островского, Чехова и Толстого.
О трагическом разрыве М.Садовского с М.Заньковецкой, вместе с которой из его
театра ушла живая душа.
О режиссёрской системе П.Саксаганского, о воспитании новой плеяды украинских
актёров "школы Тобилевичей".
Об Октябрьской революции, открывшей путь театральному делу на Украине. О новом
расхождении между братьями, оказавшимися по разные стороны баррикад. О создании
Саксаганским Народного театра и выезде Садовского в эмиграцию.
О плодотворной деятельности Саксаганского на ниве советского украинского театра
и о трагедии Садовского на чужбине.
О возвращении "блудного брата", о последнем примирении Тобилевичей, об их
"прощальных гастролях" по городам республики и о том, как они заново
"переиграли" свою жизнь в мемуарах.
О продолжении их жизни и деятельности в делах и творчестве художников новых
поколений советского театра (И.Марьяненко, А.Бучма, Н.Ужвий, Г.Юра, Ю.Шумский).
Предлагаемый объём книги - 25 печатных листов. Авторы готовы предоставить
издательству необходимый иллюстративный материал.
Книга может быть сдана в 1985 году.
10 октября 1983 г. Бобошко Юрий Николаевич, кандидат
искусствовед., зав. кафедрой истории
театра Киевского театр. ин-та им.
Карпенко-Карого,
Киев, ул.Малышко,3, кв. 453.
Виккерс Роберт Борисович,
чл. СК СССР,
Киев, Серафимовича, 3, кв. 38.
Тел. 550-27-62.Р. ВИККЕРС
С ПЕСНЕЙ ПО ЖИЗНИ.
(музыкальный фельетон)
В моих руках новая пластинка со старыми записями. Это песни Леонида Утёсова.
На обложке пишется, что если слушать их одну за другой, перед вами пройдёт вся
жизнь замечательного певца.
Я слушаю эти песни уже в который раз, но передо мной почему-то проходит моя
собственная жизнь.
До войны мы жили в небольшом украинском городке. Помню, однажды, моего отца за
победу в соревновании премировали патефоном. Что вам сказать? Сегодня и новой
машиной никого не удивишь, а тогда... Посмотреть диковину собралась вся улица.
Патефон стоял посреди дворика, папа сам завёл его, осторожно опустил иголку на
пластинку. Сперва раздался шум, потом треск, и наконец...
"С одесского кичмана
Бежали два уркана в дальний путь.
Они остановились
У братской могилы,
У братской могилы отдохнуть..."
Я ничего не понял из этой песни, но выучил её на память. И на другой день
исполнил в школе перед друзьями - первоклассниками.
За что ж мы боролись,
За что ж мы сражались,
За что ж мы проливали нашу кровь?
За спички, за брошки,
За тоненькие ножки,
За первую поганую любовь..."
Такого успеха, наверное, не было у самого Утёсова. Двадцать пять раз я спел
песню на бис. Последний раз её услыхала учительница и директор. Учительница мне
ничего не сказала - у неё отнялся язык а директор подошёл ко мне, обнял и
сказал:
- Вон из школы, хулиган!
Единственное, что могло меня утешить, это то, что самому Леониду Осиповичу в те
годы попадало за подобные песенки ещё больше. Но наказания не охладили нашу
дружбу. И когда на фильме "Весёлые ребята" мы впервые увидели друг друга, он
узнал меня с экрана и специально для меня спел:
"Чёрные стрелки проходят циферблат,
Быстро, как белки, колёсики стучат.
Время проходит среди забот и дел,
Бегут, бегут минутки - и месяц пролетел..."
Перерыв между сеансами я просидел под стульями, а на следующем сеансе мы уже
пели дуэтом:
"Легко на сердце от песни весёлой,
Она скучать не даёт никогда,
И любят песню деревни и сёла,
И любят песню большие города.
Мы будем петь и смеяться, как дети..."
22 июня 41 года отец попрощался с нами и ушёл на фронт. Наш городок бомбили,
мы эвакуировались на Алтай. Мама работала с утра до ночи, она стала совсем
седой. Единственной радостью были треугольники отцовских писем. Патефон пришлось
поменять на картошку.
Где Утёсов? Жив, ранен? Ведь он моряк...
А Колька Зайцев спросил:
- Какой моряк? Лётчик. "Ну дела, ночь была, все объекты разбомбили
мы дотла..."
- Нет, моряк - доказывал я. - "Последний матрос Севастополь покинул..."
Когда наш запас песен кончился, в ход пошли кулаки. Домой пришёл с порванной
шапкой и подбитым глазом.
- За что дрался? - спросила мать.
- За Утёсова! - гордо ответил я.
"Днём и ночью
Милый помни обо мне,
Днём и ночью
В чужедальней стороне,
Днём и ночью,
Верность в сердце сохраня
Той, что в бой вела меня
И спасла от огня..."
Над страной уже гремели победные салюты. Я слушал эту песню по громкоговорителю
на сорокоградусном морозе...
Жаль, её не смог услыхать мой отец. Он погиб под Москвой.
Мы вернулись в наш родной город и на первые деньги, заработанные на разгрузке
товарняков, я купил проигрыватель. Жили мы тогда в страшной тесноте. На
семиметровой кухне беспрерывно ссорились восемь хозяек.
- Что вы ищете в моей кастрюле?
- Свою курицу.
- Лучше бы смотрели за своим сыном. Вчера он чуть не поджёг квартиру.
- Нет, вы скажите, каким образом моя курица оказалась в вашем супе?
- А почему вы решили, что она ваша?
- Потому, что она такого же цвета, что и моя.
- Какого цвета?
- Синенького.
Скандал неизбежен, но я знаю, как его не допустить. Я включаю звук на полную
громкость и...
"Луч луны упал на ваш портрет,
Милый друг давно минувших лет,
И в тишине как будто ожил он..."
Все дипломаты Организаций Объединённых Наций не сумели бы помирить наших
соседок. Утёсов умел. Тётя Таня смахивала слезу в кастрюлю тёти Ани, но тётя
Аня не обращала на это никакого внимания
- Ох, этот Лёнька! - говорила она. - В Одессе мы жили совсем рядом. Всего
три километра. Если бы вы видели, какая я была красавица!
"Я смотрел не отрывая глаз,
Я смотрел и вспоминал о вас..."
В армию меня провожали всей квартирой. А Ленка Кравцова, самая лучшая девчонка
в мире, поцеловала на прощанье и обещала ждать даже сто лет.
В нашей роте служили казахи, молдаване, латыши. Они изучали русский по добрым
строевым песням. Но как же иногда неохота было петь эти песни! Четыре часа
полевых занятий, дождь хлещет за шиворот, на плече ручной пулемёт. Из дома
пришло письмо - "Самая лучшая" вышла замуж, а тут...
- Запевай!
И в эту минуту я чётко слышу знакомый шёпот:
- Брось вешать нос! Ты что думаешь, я не пою, когда у меня кошки скребут на
сердце? Главное, чтоб песня была подходящая!..
Я знаю такую песню.
"Эх ты, ласточка-касаточка быстрокрылая,
Ты, родимая сторонка, наша милая!
Эх ты, ласточка-касаточка моя, быстрокрылая!"
Я демобилизовался, поступил в горный институт, с головой окунулся в учебники и
конспекты. Мне было не до песенок и не до девушек. На весёлых студенческих
вечерах я маялся и скучал. Но однажды в клубе зазвучал мотив... и слова:
"Хоть я с вами совсем незнаком,
И далеко отсюда мой дом..."
Какая-то непонятная сила оторвала меня от стенки, я подошёл к незнакомой
девушке и пригласил её на танец.
"...Я как будто бы снова
Возле дома родного..."
А когда через месяц на свадьбе у нас спросили, кто нас познакомил - мы не
сговариваясь с женой ответили:
- Утёсов.
И конечно же, когда его джаз был у нас на гастролях, мы прорвались на первый
концерт и прослушали его стоя. Не только потому, что мы очень любили Утёсова.
Просто нам не досталось билетов. И он пел только для нас:
"И когда по домам
Вы отсюда пойдёте,
Как же к вашим сердцам
Подберу я ключи,
Чтобы завтра с утра
Возвратиться к работе..."
И вот тут-то я впервые в жизни не послушался своего любимца. Я не возвратился
в институт, хотя до выпуска оставалось меньше месяца. После этого концерта я
твёрдо решил стать эстрадным артистом. Как Утёсов. И я добился своего. Вот уже
двадцать лет я выступаю на эстраде и ни разу не пожалел о своём выборе, хотя
работа у нас не из лёгких. Достаточно сказать, что о рождении дочки я узнал в
Петропавловске, за семь с половиной тысяч километров от родильного дома.
Жена спрашивает по телефону:
- Как назовём?
- Любовью, - кричу я с Камчатки, может быть, потому что в эту минуту в моём
сердце звучала песня:
Любовь нечаянно нагрянет,
Когда её совсем не ждёшь..."
Я спел дочке весь репертуар любимого артиста. Когда она подросла и услыхала
самого Утёсова, то сказала:
- Ничего особенного. Просто он хорошо подражает нашему папе.
Мне посчастливилось встретиться с народным артистом СССР Леонидом Утёсовым и я
рассказал ему, как тесно моя жизнь связана с его песнями.
- Нашёл чем задаваться, - проворчал Леонид Осипович, - У меня таких, как ты -
несколько миллионов! Я же миллионер, самый богатый на свете. А знаешь почему?
Я песне отдал всё сполна.
В ней жизнь моя, моя забота.
Ведь песня людям так нужна,
Как птице крылья для полёта.
28. 05. 1980 г.
Р. ВИККЕРС
ФРОНТОВЫЕ СКОМОРОХИ
(или оружие смеха)
Биографии этих артистов, как и жизни большинства из их поколения, безжалостно
рассечены на три части.
Первая часть: ДО ВОЙНЫ.
Киевский театральный институт. Весёлые студенческие вечера, на которых впервые
замаячила высоченная и нескладная фигура милиционера и засуетилась юркая
фигурка осветителя.
Шепоток зрителей: Кто это?
Ответ: Юрко Тимошенко из Полтавы и его однокурсник, одессит Фима Березин.
- Давайте не будем! - строго, но вежливо утихомиривал студенческий зал
милиционер.
Этими словами, подобранными на киевских улицах, названо их первое эстрадное
представление.
- Товарищ милиционер! Далеко ли до Василькова?
- Пешком далеко, волами поближе, а машиной - рукой подать.
- Эй, дядько! Що ти робиш на Хрещатику зi своєю шкапою?
- Овес везу, товаришу мiлiцiонер.
- А чому говориш пошепки?
- Щоб кобила не почула...
Выпускные экзамены в институте сданы на отлично.
И выступление на первом туре Всесоюзного конкурса артистов эстрады прошло
блестяще.
Они исполнили сценку собственного сочинения, в которой заглядывали в завтрашний
день Киева. Острили по поводу предстоящего футбольного матча на новом стадионе.
Билеты на московский поезд в карманах. Завтра воскресенье, волнующее
путешествие в столицу на второй тур.
Счастливые бродили до утра по Владимирской горке.
Завтра, о котором фантазировали друзья, оказалось 22-м июня..
ВОЙНА.
С первого её дня выступления на призывных пунктах и на вокзале, перед
ровесниками, отправляющимися на фронт.
- Однажды по дороге на концерт слышим, по радио объявляют, что в город
заброшены вражеские диверсанты, действующие под видом милиционеров. В трамвае
нас прижали, чемоданчик с нашими театральными костюмами раскрылся, и пассажиры
увидели новенькое милицейское обмундирование. Трамвай остановили, нас же,
несмотря на объяснения потащили выяснять личности. А по пути бдительные земляки
выразили свои чувства к фашистским шпионам. Короче, перед начальником отделения
милиции мы предстали в изрядно потрёпанном виде, с синяками и шишками...
К счастью, кончилось всё благополучно, но от костюма милиционера пришлось
отказаться...
Тимошенко и Березин в солдатском строю воинской части ПП-4825-5. Под таким
индексом значился Ансамбль красноармейской песни и пляски Киевского Военного
округа.
- Добрый день, привет, почтенье
Боевое, так сказать...
- Начинаем представленье...
- Разреши и мне сказать...
Они выступают перед воинами в образах солдатского банщика Мочалкина и повара Галкина.
- Ворвались фашисты-гады
В наши города.
Шею им намылить надо
Раз и навсегда!
- Мы к обеду их не звали,
Но составили меню:
Тонны пороха и стали
На фашистскую свинью!
Друзья по студенческому общежитию и по сцене - они стали друзьями и
зрителям-бойцам.
Часто концерты шли в сопровождении дождя или под аккомпанемент артиллерийской
канонады, над непривычным скоплением людей в военной форме подолгу кружили
вражеские "мессершмитты".
Площадки для выступлений становились боевым постом, который нельзя было
покидать без приказа командования.
В дни отступления улыбки и смех были на вес золота. "Фронтовые скоморохи"
неустанно обеспечивали солдат боеприпасами в виде шуток и частушек.
- Не страшны твои машины,
Поджигатель мировой,
Понесёшься с Украины
Ты кибиткой кочевой!..
"Смех - самое серьёзное на фронте, - утверждал писатель Александр Бек. - Когда
на поле боя, на передний край приходит смех, страх улепётывает оттуда".
Артисты в шинелях делили с воинами горечь потерь и радости первых побед.
- Хвастали фашистские собаки,
Что они - непобедимые вояки,
Дескать, они под марши победные
Пройдут огонь и воду и трубы медные...
Так начиналось выступление, посвящённое разгрому оккупантов на Волге.
"Сталинградские медные трубы" - назывался этот номер. Графические изображения
наглых захватчиков Галкин и Мочалкин пропускали между валиками-трубами,
превращая их в карикатуры жалких побитых фрицев. И всё это под музыку детской
песенки о сереньком козлике.
- Много ходило на штурм Сталинграда
Разных мастей всевозможнейших гадов.
От всех, кто прошёлся по этой дорожке,
Сегодня остались лишь рожки да ножки.
А мощный хор ансамбля, руководимый композитором Марком Фрадкиным, подхватывал:
- Вот как, вот как,
Рожки да ножки!
Чванливый фашистский генерал, опущенный в систему труб, появлялся с поднятыми
руками без парадных галифе...
В другой сценке о победной битве на Курской дуге весёлый банщик берёзовым
веником сметал с большой карты нашей Родины гитлеровскую нечисть, а
изобретательный повар превращал грозного "тигра" в мокрого котёнка. (Надо
отметить, что номер этот продержался в их репертуаре недолго. Возить котёнка
во фронтовых условиях оказалось делом непростым и, главное, новые победы нашей
армии подсказывали новые темы для выступлений).
Бывало, они первыми сообщали зрителям об освобождении ещё одного советского
города наступающей армией. Причём, сообщили не суровым языком сводок
Совинформбюро, а куплетами, придуманными перед самым выходом и торопливо
записанными на поварёшке, а то и прямо на ладони.
- Писем фрау ждёт с Кавказа,
Но молчит её кумир:
Он вчера оставил сразу
Божий мир и Армавир...
Или:
- Мы за Днепр уже пробились,
Взяли Киев наш родной.
- Ой не тратьте, фрiци, сили,
Опускайтеся на дно!
Зарифмовать более сложные названия городов часто помогал весь ансамбль. Все
знали, что даже если это получится "на живую нитку", всё равно аплодисменты
будут самыми долгими и горячими в концерте.
Повара и банщика полюбил весь Юго-Западный фронт. В руководстве ансамбля были:
замечательный балетмейстер П. Вирский и умелый хормейстер Е. Шейнин, среди
солистов - талантливые О. Дарчук и Н. Фокин, танцоры А. Сегаль и Б. Каменькович.
Не обижая их, надо признать, что комики Тимошенко и Березин пользовались
наибольшим успехом. Часто солдаты говорили:
- Ансамбль, где Галкин и Мочалкин.
Они прошли от Киева до Сталинграда и от Сталинграда до Берлина. И встретили
Победу, поставив свои подписи на Рейхстаге. Среди тысячи выступлений памятным
стало то, что состоялось за Эльбой на встрече с американскими союзниками.
Артисты с особой теплотой вспоминают все подробости того вечера.
И то, как тщательно готовили вокалисты ансамбля американскую народную песню
"Под яблоней", и как все нюансы и полутоны утонули в хриплом громогласном хоре
зрителей, дружно подхвативших припев.
И то, как Тимошенко блистал своими познаниями в английском языке перед
американским сержантом - украинцем по происхождению.
И то, как наши артисты впервые узнали, что топот и свист у американцев - знаки
наивысшего одобрения.
И оглушительный свист и топот, которым наградили зрители трубача Николая Рудого
за исполнение мелодий из "Серенады Солнечной долины".
И, наконец, ведущего банкет парня из Кливленда, который в первом же тосте
заявил, что все американские генералы должны поцеловать русского солдата со
сталинградской медалью в место, наименование которого переводчик затрудняется
перевести...
... На берлинской улице
Прохожие волнуются.
Громыхает музыка, хоть пускайся вскачь!
Приобмундированный,
Демобилизованный
Шествует по улице старшина-усач.
Возвращались в родной Киев "демобилизованные и приобмундированные" фронтовые
друзья повар Галкин и банщик Мочалкин.
ПОСЛЕ ВОЙНЫ.
Вышли на мирную сцену, и вот уже сорок лет неутомимо трудятся на ниве юмора и
сатиры любимые народом Тарапунька и Штепсель, народные артисты Юрий Трофимович
Тимошенко и Ефим Иосифович Березин.
Пожелаем же им того, что они желают нам каждый вечер:
- Здоровенькi були!
|