Р.ВИККЕРС
ПОСЛУШАЙТЕ, РЕБЯТА, Я РАССКАЖУ ВАМ ИСТОРИЮ, КОТОРАЯ СЛУЧИЛАСЬ СО МНОЙ. НИ К ЧЕМУ НА СВЕТЕ Я ТАК НЕ СТРЕМИЛСЯ, НИЧЕГО В ЖИЗНИ Я ТАК НЕ ЖЕЛАЛ ИМЕТЬ, КАК НОЖИК,СОБСТВЕННЫЙ НОЖИК... Выплывают из прошлого блеклые очертания бедной Касриловки. Покосившаяся хатка с дырявой соломеной стрехой и единственным окном, за которым виден отец, клеящий какие-то картонные коробки. Крохотный дворик, где мать ощипывает тощего гуся. Шолом, восьмилетний мальчик, подхватывает гусиное перо. - Ножик! У меня ножик! Он вскакивает на козу и размахивает пёрышком. Мать смеётся, а отец, высунувшись из окна, ворчит: - Какой ещё ножик на мою голову? - Ребёнок играет,- защищает мать Шолома. - Играет... Что он, помещик, чтоб размахивать перьями?.. Отец хочет ещё что-то сказать, но кашель не даёт ему говорить: - Ножик, кхе-кхе... Перья, кхе-кхе... Играет... Ветер кружит по двору радужное пёрышко. Я ПОМНЮ СВОЕГО ОТЦА ВСЕГДА БОЛЬНОГО, ВСЕГДА ОЗЛОБЛЕННОГО НА ВСЕХ И ВСЯ... Хедер - это комната в доме учителя. Дыра в окне заткнута подушкой. На печке - дети учителя. Его жена стряпает. Сам ребе, раскачиваясь, кричит нараспев: - "Если же чей-то сын непокорен родителям"... Дети, сидящие за столом, раскачиваясь, повторяют хором: - "Если же чей-то сын"... - Что это у тебя?- шепчет сосед Шолома по скамье Берл Рыжий. - Ножик. - Дай его мне. - Вот ещё! А ты мне что дашь? - "Пусть приведут его к воротам" - раскачивается ребе. - "Пусть приведут его"...- кричат во весь голос дети. - А я тебе дам укусить пряник,- говорит Берл. - Пряник?! Откуда у тебя взялся пряник? - "И все жители города пусть побьют его"... - Зачем тебе знать откуда? Кусай и радуйся. - "Побьют его камнями до смерти"... Шолом кусает пряник и радуется. Берл щекочет пёрышком нос дремлющему соседу. Тот чихает. - Чем вы там занимаетесь, выродки, лодыри?.. Учитель хочет подойти к шалунам, но шлёпанцы его приколочены к полу гвоздями, и он падает под общий смех школьников, - Кто это сделал, мерзавцы? Выпорю всех, сто чертей вашему батьке! КАК ТЯЖЕЛО И ГРУСТНО В ХЕДЕРЕ, НИКТО НЕ ВИДИТ СЛЁЗ, ПРОЛИВАЕМЫХ МНОЮ ВТИХОМОЛКУ. ОДИНОК Я, ОДИНОК, КАК СИРОТА... Блуждает в темноте огонёк - это Шолом с бумажным фонариком бредёт домой из школы. Картуз съезжает ему на глаза, босые ноги месят грязь... Шолом таскает коробки из комнаты на телегу. Щеголеватый богач считает коробки (айн, цвайн, драй...) А родители суетятся, хлопочут вокруг гостя. - Что ж вы стоите, господин Герценгер? - Садитесь, пожалуйста, господин Герценгер! - и подают ему единственную в доме табуретку. Он садится, закинув ногу на ногу, неторопливо достаёт большую сигарету, спички. Он вынимает из жилетного кармана маленький ножик, чтобы обрезать кончик сигары, и от одного вида этого ножика у Шолома начинает кружиться голова. Мальчик не видит, как богач отсчитывает деньги (айн, цвайн, драй).., не слышит, как кашляет окутанный сигарным дымом отец, не замечает, как мать, низко кланяясь, провожает богача. - Спасибо, господин Греценгер! Дай бог вам здоровья, господин Герценгер! Он видит только ножик, забытый гостем, новенький, изумительный ножик с двумя стальными лезвиями, с белым костяным черенком в медной оправе, с красными заклёпками... Ножик притягивает, как магнит, и Шолом приближается к нему на цыпочках, берёт его в руки. Ножик прилипает к ладони, как пластырь. Грохочет телега, и Шолом вздрагивает. Он бежит за калитку, чтобы отдать господину его вещь. Но того уже и след простыл. Тогда мальчик влетает во двор с криком: - Папа! Папа!.. - Что ты крутишся, как червяк? - ворчит отец, хватая его за шиворот. - Займись делом, балбес. - Что ты от него хочешь, - защищает мать. - Он же дитя. И суёт в руки сыну кусочек хлеба и дольку чеснока. КАК МАЛО МНЕ НАДО ДЛЯ СЧАСТЬЯ! И ВОТ ОНО В МОИХ РУКАХ. Я ПОДЕРЖУ ЕГО НЕМНОЖКО И НЕЗАМЕТНО ВЕРНУ. СОВСЕМ НЕМНОЖКО... На чердак, сквозь щели в крыше заглядывает луна. Шолом одним лезвием разрезает на крохотные дольки кусок хлеба, другим лезвием он очищает зубчик чеснока. Он накалывает на клинок ножа хлеб и блаженствует. Потом он выходит во двор и, откопав ямку у стены, прячет туда своё богатство. Утро. Понуро шлёпает по лужам малыш, а Шолом весело скачет в Хедер, на лице его улыбка, в душе радостная мелодия. - У меня есть ножик!- шепчет он на ухо козе. - Настоящий, завьяловский!- сообщает полуслепому мерину Мафусаилу. - Рябчик! Рябчик!- бежит Шолом за собачонкой.- Постой! Что я тебе хочу сказать! Знаешь, что у меня есть? В хедере учитель вытащил рыжего Берла на середину комнаты. - Как зовут этого шалопая?- кричит он. - Береле,- отвечают дети. - Нет. Это раньше его так звали. Теперь у него более красивое имя - Береле - вор! Эти слова ребе произносит нараспев, а ученики подхватывают хором: - Бе-ре-ле-вор! Бе-ре-ле-вор! Шолом окаменел. - А почему ты молчишь, остолоп? Пой со всеми! - Бе-ре-ле-вор!- едва шевелит губами мальчик. - Расскажи-ка, Береле, как ты стал вором?- наслаждается ребе. - Обмазал соломку смолой... вынимал копейки из кружки... Покупал пряники... - Слушайте меня!- кричит учитель.- Вор, таскающий деньги из благотворительной кружки, должен быть высечен до крови. Берл начинает раздеваться, а учитель раздаёт розги. - Бейте его, дети! - Шолом, возьми розгу! Бей вора, Шолом! Я ОБЛИВАЛСЯ ХОЛОДНЫМ ПОТОМ. Я НЕ ВИДЕЛ ПЕРЕД СОБОЙ НИ РЕБЕ, НИ ГОЛОГО БЕРЕЛЕ-ВОРА, НИ ТОВАРИЩЕЙ, Я ВИДЕЛ ТОЛЬКО НОЖИКИ, ОДНИ ЛИШЬ НОЖИКИ... Мальчик, шатаясь из стороны в сторону, бежит по улице. Заборы кажутся ему составленными из ножиков, лужа на дороге блестит, как ножик, месяц в небе - и тот похож на ножик... Во дворе полураздетый отец сидит на месте, где Шолом зарыл своё сокровище. Одной рукой он держится за грудь, другой шарит по земле, смотрит на звёздное небо и кашляет. - Что ты вылупил на меня глаза, как кот? Тебе что, делать нечего? - Не кричи на ребёнка,- вступается мать.- Посмотри на его лицо, он же болен. - Я ни чуточки не болен,- бормочет Шолом и падает, как подкошенный. Звёздное небо наваливается на него. Он сидит над ножиком, как над живым существом, не то щенком, не то ребёнком. Он пеленает, баюкает его. А вокруг - змеи, скорпионы, страшные звери с человечьими головами и огненными языками, разевают пасти, готовые разодрать их. И крик учителя: "Камнями до смерти! Секите его!", и голос господина Герценгерца, отсчитывающий удары розог: "Айн, цвайн, драйн..." Потом всё смолкает. Шолом открывает один глаз, другой. Он в постели. Мать, склонившись над ним, плачет. Отец в углу молится, кашляет и вздыхает. - Бог милостлив!- всплескивает руками мать,- он жив! - Выздоравливай, сынок,- впервые проясняется бледное лицо отца. Дождавшись, когда уснут измученные родители, мальчик скидывает ватное одеяло и чуть не на четвереньках вползает во двор. Он откапывает ножик, который обжигает ему пальцы, как раскалённый уголь, и идёт по предрассветной улочке мимо повизгивающего во сне Рябчика, мимо дремлющего Мафусаила, мимо хедера с подушкой в окне... Он подходит к речке, разворачивает тряпицу и бросает туда злополучный нож. Тёмная речная гладь тотчас же превращает его в золотую рыбку, которая, взмахнув хвостиком, скользнула на дно, выпустив на поверхность несколько лопнувших радужных пузырей. Солнце медленно выкатывается из-за горы. Хрипло перекликаются петухи. Скрипка поёт о светлом утре, о радости будущей жизни. - Доброе утро!- говорит Шолом солнцу. И солнце отвечает мальчику: - Доброе утро, сынок! |