Роберт ВИККЕРС, Александр КАНЕВСКИЙ

КАК СТАТЬ ЛЮБИМЫМ
Репертуар художественной самодеятельности
7|75
Серия "Репертуарные сборники"

Несколько слов об авторах этой книги

Роберт Виккерс и Александр Каневский живут и работают в Киеве, но их знают во всем Советском Союзе. Знают их острые фельетоны, смешные рассказы, веселые сценки, сатирические и юмористические эстрадные спектакли. Очень популярны их произведения, написанные для известных украинских артистов' Юрия Тимошенко и Ефима Березина.

В этой книге Виккерс и Каневский предстают перед читателем и как драматурги и как прозаики - авторы рассказов и фельетонов.

Их произведения своеобразны, оригинальны (а это, к сожалению, встречается не так уж часто), как правило, построены на интересном приеме, почти всегда неожиданны и написаны хорошим литературным языком.

Виккерс и Каневский - сатирики. А настоящие сатирики всегда обладают злостью по отношению к своим отрицательным героям. Это не потому, что сатирики - злые люди, наоборот, - они добрые, а становятся злыми и непримиримыми во имя победы добра над злом, которое должно быть уничтожено.

Именно таковы Виккерс и Каневский. Сатирики сражаются своим пером за лучшую жизнь, за прекрасное будущее. Им важно убрать с нашего пути все мешающее, фальшивое, доставшееся нам от нерадостного прошлого.

А когда Виккерс и Каневский пишут о светлом, хорошем, о симпатичных, славных людях, их перо обретает доброту, нежность, ласковость.

Наделенные абсолютным чувством юмора, Виккерс и Каневский умеют вызывать и смех и добрую улыбку и (что, может быть, самое дорогое!) заставляют смеяться, грустя, не теряя в итоге настоящего оптимизма.

Произведения, собранные в этой книге, предназначены для эстрады. Я убежден, что, обретя сценическую жизнь в самодеятельных эстрадных коллективах, они порадуют тысячи новых зрителей.

Владимир Поляков

Р. Виккерс.
На моих плечах

Монолог современного Атланта

Вчера у меня голова разболелась. В поликлинике меня направили в рентгенокабинет, где два бойких молодых специалиста, повертев мою голову, сделали снимки и через полчаса выдали их для предъявления врачу.

Я человек любопытный - прочитал на конверте свою фамилию, вынул находящиеся там картинки и ахнул: на них были изображения двух полушарий земли.

Должен признаться, что до этого момента мне казалось, что мозг имеет форму грецкого ореха. Это были наивные детские представления. Теперь я понял, что полушария моего мозга ничем не отличаются от земных полушарий - те же континенты и государства... Я сопоставил место, где у меня болела голова, с местом на карте. Это была Южная Африка. Вчера там произошли волнения - мой мозг отозвался на них болью.

Я шел по коридору поликлиники, словно канатоходец, боясь сорваться и повредить свою драгоценную ношу. Я не оглядывался на проходивших мимо девушек, чтобы не расплескать океаны, омывающие берега материков моего мозга. Я снял кепку, чтобы не растопить льды на полюсе, и подставил лоб под форточку, чтоб охладить экватор. Я не сопротивлялся, когда меня толкали, и не толкался сам. Я не слыхал, о чем говорили вокруг, я чутко прислушивался к нежному поскрипыванию земной оси, к приливам и отливам, к едва заметным подземным толчкам. Кое-кто поглядывал на меня, как на ненормального, но я их прощал - ведь они еще не знали, что на моих плечах покоится земной шар, не знали, что я современный титан, Атлант двадцатого века. Да что там Атлант?! Он держал мифический небесный свод, а я ношу реальную Землю со всеми возвышенностями и низменностями. Когда об этом узнают, меня прославят на весь мир, а мою голову будут изучать в академиях наук. Меня станут возить по городам и селам, и миллионы людей будут стремиться заглянуть при помощи какого-нибудь лазера в мои мозги. Может быть, стоит этим воспользоваться. Конечно, не ради славы, а исключительно в интересах науки...

...Врач посмотрел на содержание конверта и резюмировал:

- Голова у вас абсолютно нормальная, - сказал он, - и совершенно не должна болеть. - Он посоветовал мне не расстраиваться и принять перед сном пирамидон.

Я верю в медицину. Я доверяю врачам. Допускаю, что надо избегать внешних раздражителей. Вечером я принял, шесть таблеток пирамидона.

Почему же ночью у меня снова болела голова? И как раз в районе Чили?

Р. Виккерс.
Почти по Чехову

Письмо Ваньки Жукова

Ванька Жуков, девятилетний мальчик, недавно переехавший в город из деревни, долго не мог заснуть. Дождавшись, когда родители ушли на новогодний бал во Дворец спорта, он встал с постели, оделся, достал из ранца бумагу, ручку и стал писать.

"Милый дедушка, Константин Макарыч! - выводил он аккуратно. - Поздравляю тебя с праздником. Дела у меня идут ничего. Школа тут продленная, с математическим уклоном, и все ребята тоже продленные и с уклоном...".

Он вздохнул, посмотрел в окно, где в свете реклам мелькали снежинки, и живо вообразил себе дедушку Макарыча, который сперва с бабкой, а потом сам растил его до недавнего времени. Ночами дед сторожил в колхозе, а днем ловко чинил односельчанам сапоги. Дедушка часто водил его в лес - собирать ягоды, грибы, груши-дички; не ругал, если, заигравшись, Ваня опаздывал к обеду, а по вечерам разрешал смолить дратву. Сейчас Макарыч, наверно, кряхтя, сползает с печки и выходит на дежурство. А с ним верный спутник, щенок Вьюн... Ваня вздохнул и продолжал писать:

"А вчера меня не пустили смотреть мультики по телевизору за то, что я спутал инфинитив с императивом. Их надо знать, чтобы вырасти полиглотом, который знает иностранные языки. Для этого папа берет мне уроки у англичанина Федора Савельевича Хрякова, который учится в институте, и, если у меня есть совесть, я должен учить язык, чтобы зря деньги не пропадали.

А мама возит меня через весь город на лед. Она говорит, что, при моих данных, из меня обязательно выйдет Роднина и Зайцев. Но сегодня я, когда ехал по льду, заснул и разбил себе нос".

Ванька потер кулаком глаза и всхлипнул.

"А заснул я из-за того, что поздно занимался по музыке, чтобы вырасти гармоническим человеком. Гармоническим, дорогой дедушка, - это не на гармошке играть, а на фортепьяно, таком же, как у нас в клубе, только хуже, потому что заставляют на нем заниматься. Мама сказала, что даже если я не буду музыкантом, так запомню эту музыку по гроб жизни..."

Ванька горько засопел и опять уставился в окно. Он вспомнил, как ходили они с дедом за елкой для школы. Веселое было время! Молодые елки, окутанные инеем, стоят неподвижно, не шелохнутся. Вдруг откуда ни возьмись по сугробам летит стрелой заяц...

"...Кроме всего, я еще занимаюсь художественным вышиванием, потому что дочка папиного начальника занимается и ей это очень полезно.

Приезжай скорей, милый дедушка, и увези меня отсюда, а то вдруг у меня еще какие-нибудь данные найдут и новых педагогов приставят. Пропащая тогда моя жизнь...".

Ванька подписался, вложил лист в конверт, написал индекс деревни и адрес дедушки. Потом вышел на лестничную клетку, опустился в лифте с двенадцатого этажа на первый, выскочил из подъезда и сунул письмо в ящик...

Час спустя он крепко спал. Ему снилась печка. На печи, свесив ноги, сидит дед и читает письмо. Около печи ходит Вьюн и вертит хвостом.

Р. Виккерс.
Новый директор

Исповедь принципиального человека

Я заведую отделом в НИИ. Институт неплохой, и отдел хороший. С директором только у нас не ладится. Подаю я ему список на премию - он всех утверждает, меня вычеркивает. Или распределяют квартиры. Мне не дают, а какому-то Дубкову предоставляют в первую очередь.

А недавно едет он в машине, видит, я пешком иду. "Остановись, подвези!" Где там! И не оглянулся. Обидно. И дело тут даже не во мне лично, а в принципе. В справедливости. Должен сказать, что ради справедливости я ничего не пожалею.

Я ему сообщаю о своих обидах, он отмахивается. "У тебя, говорит, односторонний подход к вопросу". Фактически оставил мои претензии без ответа. Тогда я решил изложить все в письменном виде и послать ему. На документы обязан же он как-то реагировать. Написал, отправил, жду ответа.

Тут вступают непредвиденные обстоятельства. Сперва он заболевает, затем уходит в отпуск, а потом переходит на другую ответственную работу.

Директором временно назначают нового человека. Меня. В целом - приятно, только довольно хлопотно. Выходит, что на мне висит и отдел и институт.

Утром прихожу в директорский кабинет, секретарша докладывает:

- Тут два месяца лежит ваше заявление. Что с ним делать?

- Заявления, - говорю я ей, - надо разбирать. И отвечать на них немедленно.

Начинаю я разбирать мое заявление, и начинает меня смех разбирать. Нелепые какие-то претензии, даже на кляузу больше смахивают. Но отвечать надо, ничего не попишешь, я и пишу:

"Премии получил тот, кто их заслужил. А начальник отдела в разработке премированного проекта пальцем о палец не ударил. За что же ему давать премию?

Квартиру предоставили не какому-то Дубкову, а ценному работнику Дубкову, специально переехавшему к нам из Москвы.

Что же касается случая с машиной, то директор торопился на совещание в главк и не мог задерживаться для доставки подчиненных домой. Начальников отделов десять, а машина одна".

Мой обстоятельный ответ через час был вручен мне в отделе. Прочитал я его и возмутился. Да это же не деловые возражения, а формальная отписка! Тут же сгоряча я настрочил опровержение:

"Если премии получает тот, кто заслужил, то позволительно спросить: каким образом в списке оказался директор? Уж если кто-нибудь не ударял пальцем о палец в работе над проектом, так это в первую очередь он.

...Дубков, несомненно, великий специалист, но существует ведь очередь на получение жилплощади. И имеются сотрудники, которые живут в одной квартире с тещей. Им бы и давать жилье.

...Никакого совещания в главке не было. Знаем мы, куда ездит директор!"

Когда секретарша передала мне мою писанину, я задрожал от негодования. Да как я смею меня учить?! А что это за непристойные намеки в адрес дирекции? Первым желанием было выбросить эту мразь в корзинку, но пришлось взять себя в руки и дать зарвавшемуся нахалу достойную отповедь в письменном виде:

"Для того чтобы получить премию, директору незачем ударять пальцем о палец. Это не входит в его служебные обязанности. Ему думать надо. Он и думал. И за это премирован.

...Пресловутые сотрудники, "живущие в одной квартире с тещей", занимают там метраж, втрое превосходящий нормативы, и должны быть благодарны директору за то, что он вообще не вычеркнул их из списков и позволил на что-то надеяться.

...Куда бы ни ехал директор, он не обязан подбрасывать домой подчиненных. Уезжать из института домой в рабочее время сотрудники могут и в трамвае. Директорская машина существует для других целей, о которых я не обязан перед вами отчитываться".

Оставить без ответа такое хамство было свыше моих сил. На обрывке бумаги я написал: "Вы наглый самодур", - и отправил директору.

Этой записки я и читать не стал. На ее обороте я написал: "А вы жалкий склочник".

Не стерпев оскорбления, я пошел к председателю месткома и потребовал призвать меня к порядку. Потом вызвал его к себе в кабинет и настоял на том, чтобы меня хорошо пропесочили на месткоме.

На заседание месткома я не явился - боялся, что не сдержусь и наговорю себе грубостей, а то и заеду себе в физиономию. От меня всего можно ожидать. Конечно же, собрание ничего толком не решило - некоторые меня побаивались как директора, а остальные не хотели со мной связываться как с заведующим отделом.

Тогда я приказом по институту снял себя с должности завотделом за клевету.

Возмущенный этим приказом, я написал жалобу в главк, откуда незамедлительно поступил сигнал об освобождении меня от временно занимаемой должности директора.

Короче говоря, я своего добился.

Теперь бы, казалось, жить да радоваться. Но нет. Стыдно мне за себя стало. Стыдно, что я со мной такую склоку затеял. Вот и решил я довести дело до конца и разоблачить себя с эстрады.

Не потому, что я к себе лично что-то имею, а просто из принципа. Ради справедливости.

Р. Виккерс.
Живут же вещи

Рассказ неизвестного

Гости, как водится, явились с опозданием, зато в большом количестве. Пришлось все, что не поместилось на вешалке, перенести в спальню. Гости обменялись приветствиями, устроились и заговорили о вещах. Вещи же, оказавшись без хозяев, сразу же завели разговор о людях.

- Сейчас стоящую хозяйку достать не так просто, - заметила меховая шубка, откинувшись на спинку кресла. - Я три воскресенья маялась, пока свою не купила. Правда, она оказалась немного великоватой для меня, но я ее укоротила и теперь очень довольна.

- Но она, наверное, безумно дорогая! - пискнула сумочка, висевшая на дверной ручке.

- Ну и что ж! - снисходительно усмехнулась шубка. - Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевых людей.

- Сегодня он дорогой, а завтра иди знай! - вмешался в разговор дряхлый канделябр, приплевшийся сюда в качестве подарка. - Взять, к примеру, моего бывшего хозяина. Я еще в старое время заплатил за него бешеные деньги. А недавно сбыл за гроши в магазине уцененных людей.

- Ценный человек в магазине не залежится! - возразила висевшая на канделябре пыжиковая шапка. Уши у нее были завязаны, она плохо слышала и ловила разговор с пятого на десятое. Но голос у пыжика был зычный и уверенный. - Мне моего из-под прилавка достали. Десятку пришлось переплатить, но парень этого стоит.

- Но где же взять такие суммы? - взвизгнула сумочка. - Кого я могу купить, когда во мне одна мелочь!

- Если человек понравится, то его можно и в рассрочку приобрести, - сказал левый дамский сапожок, стоявший под тахтой. - Мы нашу именно так и взяли. Платим каждый месяц понемножку и радуемся, потому как она нас ни чуточки не жмет.

- Везет же вещам! - завидовала сумочка.

- Господи, разве это везет?! - и шуба рассмеялась искусственным смехом. - Вот одной моей знакомой "Волге" действительно повезло. Она выиграла по денежно-вещевой лотерее двух молодых инженеров. Но это еще не все. Через месяц она продала их, а на вырученные деньги купила симпатичного брюнета, который был у нас в командировке, и укатила с ним на юг.

- Ах, как здорово! - задергалась сумочка.

- Милочка, не завидуйте! - вмешался правый сапог. - Вы же не знаете, чем кончилась эта история. На юге она узнала, что он уже пять лет, как оформлен с какой-то "Татрой". Бедняга "Волга" с горя бросилась со скалы в море.

- Не может быть! - хором ахнули вещи.

- По-моему, она поступила крайне глупо, - сказал пыжик. - В конце концов, люди для нас, а не мы для них.

И все с ним охотно согласились. Только старый, опытный канделябр добавил:

- Единственное, что стоит им оставить, - это иллюзию, будто они нас приобретают, хотя любая калоша знает, что все обстоит как раз наоборот.

Тут вошли гости и, обмениваясь шуточками, стали разбирать вещи.

- Ты свои сапоги надела?

- Смотри, шапки не оставь!

- Сумочку мы не забыли?.. -

Весь вышеизложенный разговор был подслушан и записан на пленку магнитофоном, который недавно взял меня напрокат.

Р. Виккерс.
Как стать любимым

Выводы клиента

- Что брать будем? - спросила официантка.

Я заказал кофе с булочкой.

Она удивилась:

- Кто же ходит в кафе пить кофе? Кофе дома надо пить.

Я поблагодарил ее за совет.

- Хорош посетитель, - обиделась девушка, - с таким план выполнишь! Знала бы, не подходила.

Меня эти слова так расстроили, что я пролил кофе на пиджак...

- Куда поедем? - спросил водитель такси.

Я назвал адрес ближайшей химчистки.

Он удивился.

- Кто же туда на такси ездит? Туда всего час ходьбы.

Я объяснил, что пешком идти мне некогда.

- Хорош пассажир, - возмутился таксист. - Знал бы, не останавливался.

- Что чистить будем? - спросила приемщица.

Я показал пятно.

- Чего ж тут чистить? Тут плюнуть надо и растереть, а не в чистку тащить.

Я плюнул, но промахнулся.

Она взорвалась.

- Хорош клиент! Знала бы...

- Как оправдываться будем? - спросил милиционер.

Я объяснил, что плюнул по указанию приемщицы, но из-за отсутствия необходимого опыта попал не в пятно, а в жалобную книгу, лежавшую под прилавком.

- И за такую чепуху вас сюда привели? - удивился он. - Ну, плюнул, и что? Мало ли кто куда плюет?

Я поблагодарил его за чуткость.

- Хорош нарушитель, - процедил он презрительно.- Знал бы, протокол не марал...

Идя по улице, я думал о том, сколько, огорчений доставил за один час стольким хорошим людям. Я ругал себя последними словами. "Я невыгоден, нерентабелен, непланов, непремиален и непрогрессивен! - внушал я себе. - И с этим надо покончить!"

Я зашел в сберкассу и снял с книжки все, что накопил за годы своей бесполезной для сферы обслуживания жизни.

- Что брать будем? - спросила официантка.

- Ведро "столичной" и корыто мясного салата.

- Вот это посетитель! - восхищенно прошептала девушка. - Спасибо вам за внимание.

- Куда поедем? - спросил водитель.

- В Хабаровск и обратно. Чтоб тебе "холостяка" не гонять.

- Да с таким пассажиром хоть в космос! - радостно закричал шофер и выбросил в окно табличку "не курить".

- Что чистить будем? - спросила приемщица.

- Четыре одеяла, шесть ковров, чехол для нефтевышки и живого слона.

- Благодетель ты наш! - заголосила она. - Да мы целый квартал тебя дожидаемся, все глазоньки повыглядели. Сымай пиджачок, я тебе его даром отчищу!

- Как будем оправдываться? - спросили в милиции.

- А чего оправдываться? - ответил я. - Что было, то было. Поджег кафе, утопил такси, взорвал химчистку...

И все посмотрели на меня с глубоким уважением.

Р. Виккерс, А. Каневский.
"Крановщик"

Воспоминания старого одессита

"...Это ты бычок уронил? Ну-ка, подними! Вира, говорю, окурок! Я не банный лист, а санитарный инспектор. И не надо шуметь! Что ты крановщик, всем известно, а что лучший - это еще вопрос. Потому что самый знаменитый крановщик в нашем порту - я, и улыбочки свои " можешь оставить на проходной.

...Было это, когда тебя твои родители еще в смету не заложили. Ты сейчас за моря технику грузишь, а мы ее тогда оттуда получали. Однажды прибывает на сухогрузе котел для электростанции, игрушка весом девяносто девять тонн. Что с ней дальше делать? Срочно скликаем комсомольскую ячейку. Собрание идет без секретаря: как раз той ночью его босяки-"арбузники" за складом финкой полоснули.

Инженер порта, крупный спец, говорит:

- Тут голого энтузиазма мало. Нужно выписывать портальный кран.

Я в спор:

- За кран надо платить, да и простой судна в копеечку влетит. В ответ на бандитские происки недобитой контры - даешь разгрузку мозолистой рукой!

И что ты думаешь? Сняли котел с парохода лебедками, поставили на катки, подогнали "фордзон" и под красным флагом поволокли по Одессе. Конечно, весь город вышел на улицу. Женщины ахают, мужчины советуют, а старики прикидывают, сколько примерно может стоить такая вещь.

Через двадцать часов стоял он у котлована как штык. А там уже инженер.

- Стоп, братцы! Его ж надо опустить нежно, как детку, и на подошвы поставить с точностью до сантиметра. Я же говорил - без крана не обойтись.

Видим, факт, спец прав - сам понимаешь, какая для такой кастрюли яма вырыта! Что делать?..

Ночь на дворе, все спят - я психую. В голове стучит: "кран, кран, кран..." И тут меня с матраца как подкинет! Вскочил, оделся и потопал через весь город к тому котловану. Нащупал трубу и открыл водопроводный кран. К утру, когда мои мальчики явились, вода заполнила яму по самые края. Инженер за голову схватился:

- Что ты натворил?!

- А я, отвечаю, по вашему совету, применил кран.

Дальше все пошло как по нотам. Подвинули мы котел, спустили его на воду. Плавает он себе, вроде соленый арбуз в бочонке, а мы воду помпами откачиваем. Так потихоньку и опустили его прямо на подошвы.

Вот с тех пор меня и прозвали "крановщиком". Конечно, в шутку. Это потом я уже на кран сел, когда у меня Ким родился. Конечно, ты его знаешь - Ким Гайдай, - он сейчас в Ильичевске большой человек, но окурки не кидает. А где твой бычок?.. Поднял? То-то. Не зря я, значит, на тебя время терял, факт!".

Р. Виккерс, А. Каневский.
Дюжина моих детей

Рассказ кузнеца

Если бы война была человеком, я бы убил ее своими руками.

Я узбек. Мой сын погиб на Украине. Жена умерла от горя.

На одном колу плетня не сплетешь, из одного полена костра не сложишь.

Я пришел в детский дом и сказал:

- Кибитка без сына, что лук без стрелы. Дайте мне сироту, я заменю ему отца.

Мне ответили:

- Вот двенадцать мальчишек. Выбирай любого.

Я выбрал всю дюжину.

Привел домой, раздел, отмыл, за голову схватился. Меня надули, трех девчонок подсунули.

Дети хорошие, имена непонятные: Ваня, Аня, Саня... Язык поломать можно. Я решил называть их по городам, откуда они родом.

Вышло, вроде у меня во дворе вся страна собралась.

Ленинград огонь разводит, Москва плов варит, Кишинев песни поет, Таллин задачки решает, Одесса у него списывает.

А я кую подковы и командую:

- Киев, вытри нос Конотопу, ты же старше.

- Рига, бери корзинку, ступай на рынок.

- Орел, беги за ней, следи, чтоб денег не потеряла, ведь маленькая еще.

- Минск, за что ты опять ударил Пинск?

Кто не любит детей, тот никого не любит. Если сердце широкое, одной изюминкой можно двенадцать ртов накормить.

Я говорю:

- Дети, выучите мое имя. Оно очень простое: Рахма-тулла Саидшанович Ширмухамедов.

Дети заплакали:

- Лучше мы будем тебя называть папа-Ташкент.

Молот стучит о наковальню, искры летят во все стороны. Растут птенцы, превращаются в соколов, разлетаются из гнезда кто куда.

Киев в институт поступает, все профессора плачут. Как его учить, если он уже сейчас больше нашего знает? Все же выучили на доктора.

В Узбекистане моря нет, в Белоруссии нет, а Минск моряком стал. Я не поверил, поехал посмотреть. Капитан мне говорит:

- Спасибо за сына. Прими почетную бескозырку.

Я отвечаю:

- Спасибо за бескозырку. Прими почетную тюбетейку.

Москва в радиокомитете работает, последние известия сообщает. Услышишь: "Говорит Москва", - знай, моя дочка говорит. Одну правду говорит. За десять лет только раз соврала, погоду перепутала.

Ленинград по моей дорожке пошел, кузнецом стал. Недавно мотор выковал - пятьсот тысяч лошадиных сил, а перевести на ишачьи силы - весь миллион будет.

Конотоп малым был - драчунов разнимал. Вырос - дипломатом стал, теперь в ООН выступает, целые страны мирит.

У детей радость - я счастлив, у них беда - мне горе. Ведь если один палец ударить, всей руке больно.

Одесса, какая красавица, до сих пор замуж не вышла. Не может себе города по душе найти - то внешность не нравится, то климат не подходит.

Я говорю:

- Не верти носом, посмотри на Ригу. Вышла за Кривой Рог, и оба счастливы.

Лягушке свой головастик тигром кажется. Для меня мои дети - лучшие на свете.

Одно плохо - никак собрать всех вместе 'не могу.

Ум говорит: "Выпущенную стрелу назад не вернешь".

А сердце спорит: "Солнце уходит вечером, а утром снова возвращается".

Ночью я долго не сплю, вспоминаю, как мы из одной пиалы пили, у одного огня грелись, одним небом укрывались.

Я не сплю, и шайтан не спит, землю трясет. Загрохотало вокруг, словно тысяча кузнецов вместе ударили. Небо упало, рухнул дом, смерть моя пришла.

- Где вы, дети мои? Почему не идете на помощь? Видно, не суждено мне вас увидеть...

Больше ничего не помню.

Открыл глаза на том свете. Лежу в раю, надо мной Аллах стоит.

- Здравствуй, - говорит, - папа-Ташкент.

Смотрю: рай - это райбольница, а Аллах - это мой сын Киев в халате.

- Тебя, говорит, отец, балка по голове маленько стукнула. Ум за разум зашел. Но я уже все исправил.

Осла подковывают, а он лягается. Зря я детей ругал - не забыли они меня.

Москва всем республикам про землетрясение каждый час по радио говорила. У меня толчок - вся страна вздрагивает.

Орел показал себя львом, а Львов орлом: первыми услыхали о несчастье, первыми прилетели, первыми еду-питье привезли.

Пинск меня из развалин вытащил, а Минск на своем самосвале в больницу отвез.

Пока я там лежал, лекарствами лакомился, Ленинград и Таллин мне дом построили под самые небеса. А квартиру внизу дали. Я обиделся: почему так? Я в лифте кататься хочу.

- Хорошо, бери двенадцатый этаж.

Сверху весь город виден как на ладони. Родная земля - золотая колыбель. Вся семья собралась на новоселье. Подарки принесли: приемник "Рига", телевизор "Карпаты", холодильник "Днепр" - такой большой, что в жару там человек жить может.

Дети пришли с женами, жены детей привели. Там, где много детей, не бывает тесно. Кишинев поет "Наманганские яблочки", Одесса танцует "Молдаванеску", Таллин выводит: "Москва моя, страна моя, ты самая любимая", - а я пляшу гопак.

Соседи прибежали:

- Караул! Снова землетрясение?

- Какое трясение? Просто большой сабантуй.

Соседи обрадовались, стали петь-плясать сами.

Хорошее вино прибавляет веселья, хорошее слово - разума.

Мой сын Конотоп из Нью-Йорка 'прибыл, чтоб речь произнести.

- Леди и джентльмены, - сказал он, - от имени Организации Объединенных Наций предлагаю выпить за здоровье моего отца - мудрого и доброго кузнеца нашей большой семьи!

Все выпили, а я заплакал:

- Юноша перед смертью мечтает увидеть любимую. Старик перед смертью хочет увидеть детей. Спасибо, что вы не оставили меня в трудную минуту. Я увидел ваши веселые лица, услышал ваши звонкие голоса, пожал ваши сильные руки - и теперь могу умереть спокойно.

Дети закричали:

- Нет! Не надо! Не умирай! Живи тысячу лет!

Тут Ленинград позвонил в колокольчик:

- Зачем кричать, будем голосовать. Есть два предложения. Кто за "умереть спокойно"? Один человек. Кто за "жить тысячу лет"? Двенадцать. Живи, папа!

Пришлось подчиниться большинству.

Я не знаю, проживу ли я тысячу лет, но я верю твердо: наша дружба проживет дольше. Потому что богатство - не богатство, сила - не богатство, братство - вот богатство!

Р. Виккерс, А. Каневский.
Обыкновенное чудо

Истории, услышанные в парикмахерской

...Попробовал он рассечь этот бифштекс - вилка гнется, нож не берет - легче тарелку разрезать. "Я этого так не оставлю", - решил певец и потребовал жалобную книгу. Но перед тем как вписать туда жалобу, зашел на кухню, чтобы увидеть злодея-повара, который это блюдо приготовил. И тут оно, чудо это самое, и произошло. Поваром была девчонка-практикантка из техникума. У нее и так все из рук валилось, а как она певца знаменитого увидела, вообще слова сказать не может. А он, на нее глядя, забыл про бифштекс, про жалобную книгу и про свои гастроли. Одним словом, как в песне поется: "Все стало вокруг голубым и зеленым".

Рассказчица посмотрела в зеркало и увидела в нем отражения еще двух клиенток и парикмахерши, внимательно слушающих ее историю.

- Ну а дальше что? Женился?

- А почему бы нет? Сыну уже два года. Голосистый, весь в отца. По утрам дуэтом поют: "Пусть всегда будет мама".

- Слабо верится, - сказала мастерица, щелкая ножницами. - Слабо верится. Сказки Венского леса.

- Почему же сказки, - возразила вторая клиентка.- Весной и не такое случается. Одна моя знакомая почтальоншей работает. Ну, доставляет она однажды заказное письмо на второй этаж в однокомнатную квартиру. Открывает ей парень, честно говоря, из себя невидный - рост малый, лицо в веснушках. Расписывается он в получении и начинает с ней шуры-муры заводить. Она его, конечно, отшила, потому что в ухажерах не нуждалась. За ней, знаете, сколько парней бегало! В общем, забыла она про конопатого, а через неделю ему опять заказное. Она ему письмо, а он ей кактус, собственноручно выращенный, - парень оказался техником по озеленению. На другой день она ему бандероль принесла, а он ей сумку помог донести. Назавтра телеграмма. В кино пошли. Потом ему по два письма в день приходить стало. Привыкли они друг к другу. Девушка эта, моя знакомая, всех своих парней забыла, такой он человек хороший оказался, хоть и конопатый. Словом, в День птиц встретились, в День Победы расписались. Вот такая история.

- А что же тут необычного? - спросила первая рассказчица, сидящая уже под сушильным колпаком.

- Ой, главное-то я сказать забыла! Письма эти, телеграммы и все почтовые отправления он сам себе адресовал, чтоб почаще с ней встречаться. Это уже на свадьбе выяснилось!

- Научная фантастика! - изрекла парикмахерша, обрызгивая лаком прическу третьей клиентки. - В жизни такого не бывает!

- Почему же не бывает, - возразила та. - Моя подруга полюбила когда-то одного человека. Из-за него она бросила учебу, поссорилась с родными. А он оказался негодяем, обманул ее, предал, сбежал попросту. Подруга отчаялась, перестала людям верить, короче, хоть с моста в воду...

- 'Ой, что вы! - вскрикнула из-под колпака первая женщина. - Неужто прыгнула?

- Представьте себе.

- Ну и что? Утонула?

- Вот тут-то чудо и произошло. У самого дна подхватил ее тренировавшийся в реке чемпион города по подводному плаванию и вытащил на берег. Потом он ее в больнице навещал, потом в бассейн устроил, плавать учил... Не было бы счастья, да несчастье помогло. Второй год женаты.

Парикмахерша даже расстроилась.

- И охота одним сочинять, а другим слушать! - Она усадила в кресло новую клиентку и добавила. - Лично я в эти весенние чудеса, извините, давно уже не верю!

А из салона на улицу вышли три похорошевшие молодые женщины. Первую ожидал известный певец с сынишкой на руках; вторую встретил конопатый техник по озеленению с тяжелой почтовой сумкой на плече; а третья устроилась позади широкоплечего парня, на заднем сиденье мотоцикла, где были привязаны ласты и маска для подводного плавания.

Р. Виккерс, А. Каневский.
Ведьма с Лысой горы

Рассказ бывалого бригадира

Что там ни говори, а нечистая сила на свете есть. И ведьмы на сегодняшний день имеются. С одной, например, я лично столкнулся, когда Лысую гору застраивал.

Представляете картину: весь район без пяти минут сдан, а на одном чертовом участке стоит халупа, от ветра дрожит, крыша на окна сползла, а снести ее не моги. Спрашиваете, почему? Я и говорю: нечистая сила.

Законы у нас какие? Пока не удовлетворены потребности жильцов - дом сносу не подлежит. Ну, все люди как люди, перебрались на новые квартиры, еще спасибо сказали, а одно семейство уперлось, и ни в какую. То им пейзаж не подходит, то этаж не годится, а то кладовка не нравится: поросенок в нее не влезает.

Вы, конечно, понимаете, что дело тут не в пейзаже и не в кладовке. Просто окопалась в доме ведьма и под снос хочет урвать побольше. Прописала на свои частные метры уйму народу и гадает на растворимом кофе, сколько государственной площади ей за хибару дадут.

Начальник участка чуть не плачет. План горит, первое место уходит.

- Володя (это я), друг, выручай! На тебя вся надежда!

А чего вы улыбаетесь? Думаете, сочиняю? Да вы у любого грудного младенца спросите, чья бригада в тресте лучшая, - он соску выплюнет и назовет мою. Тут секрет простой - железный авторитет и твердое слово. Андрей Филиппович, наш арматурщик, вдвое старше, чем я, а иначе, как отцом родным, меня не называет.

Собираю я, значит, своих орлов, докладываю обстановку, ставлю задачу:

- Приступить к мирным переговорам.

Вооружились мы соответствующей документацией и под белым флагом вступаем на ее территорию. И тут начинается цирк: она собак с цепи на нас спускает. А псы, будь здоров: один как автобус, другой как троллейбус. Но нам повезло. Сварщик Валерка три года в пограничниках служил. Уже через час он им: "Лежать!" - они в лежку, он "Служить!" - они на задние лапки, он "Ату!" - они на хозяев... Я, конечно, это дело пресек. Не гоже нам ее методы борьбы использовать. Но и по-хорошему с ней толку не добились: таким ведь собственная кошка дороже, чем государственный слон. Обмозговал я ситуацию и даю приказ:

- Провести нулевку и приступить к монтажу под прикрытием темноты.

И вот ночью окружили мы хибару, ударили по ней прожекторами и при помощи техники проложили траншею под ленточный фундамент. При этом снесли все освободившиеся от жильцов комнатушки, а ведьмину квартиру пальцем не задели. К утру ее жилье на площадке только и осталось, стоит на двух опорах, точь-в-точь избушка на курьих ножках. А вокруг - готовый фундамент.

Вы думаете, чертова баба отступилась? Куда там!

- Спасибо, говорит, мальчики, что, наконец, приступили к стройке. Теперь-то уж мне исполком ордера принесет, какие я захочу. А нет - я ваш фундамент под забор использую и за каждую поврежденную курицу по тыще рублей через суд взыщу.

- Что вы, тетя, - мы ей отвечаем, - у нас и денег таких не наберется.

- Ничего, - говорит она. - Продадите бульдозер!

В таких условиях готовимся мы к монтажу, завозим технику и стройматериалы, а в нерабочее время ведем наблюдение за наличием живой силы противника. И тут обнаруживается неувязка: формально в халупе прописаны ведьма с мужем, ее дед и внук, а также племянница для ухаживания за больными стариками, а фактически все это настоящая липа.

Поручаю я Феде-крановщику это дело распутать: он у нас три раза на юридический поступал. И вот Федя является к ведьме и сообщает, что ее внук задержан милицией - разбил телефонную будку. Та смеется.

- Чтоб ты, дурень, знал, не мог мой внук такого сотворить - он еще и на свет не родился.

На другой день Федя подсылает к ведьме Веру-подсобницу, мы ее "артисткой" зовем. Достает она почтовую сумку, меняет свою внешность и стучится в избушку:

- Перевод двести рублей на имя деда.

У ведьмы глаза разгорелись.

- Давай, говорит, я распишусь.

А Вера на своем стоит:

- Вручу только лично адресату.

Тут старуху прорвало:

- Как же, интересно, ты ему вручишь, если он три года назад в Крыму помер? - и свидетельство о смерти сует.

Наш юрист эти показания записал и отправил в соответствующие инстанции. Но, сами понимаете, пока там разберутся, время уйдет. А нам план давать надо.

Я ведьму прошу:

- Мамаша, дело ваше гиблое, кончайте безобразие, выбирайтесь, ради господа бога!

А она в ответ:

- Чихать мне на бога, я - атеистка!

Разозлился я дико, а когда я разозлюсь, меня ничто на свете не удержит. Даю команду приступить к монтажу, не дожидаясь сноса. Причем, халупу не трогать, чтоб закон не нарушать. Работаем в две смены, пыль столбом, прожекторы жарят, кран гудит, конец света, а ей хоть бы что.

- Посмотрим, говорит, чья нервная система крепче.

Понимает, нечистая сила, что и нам не сладко в такой обстановке производить работы. Посудите сами, о каких рекордах может идти речь, если на крановой стреле ее белье сушится, в инвентарных ящиках куры несутся, а из-под ног черные коты скачут.

Дошли до второго этажа, хлопцы взмолились: невозможно работать, запахи из ее бесовской кухни распространяются по стройплощадке, сбивают с трудового ритма. А жарит она, надо вам сказать, картошку с чесноком и яичницу на сале. Что делать? Пришлось по два обеденных перерыва в смену объявлять.

- Держитесь, говорю, братцы, пройдем эту зону - легче будет.

Поднялись на третий - и правда полегчало, запахов убавилось, зато чад из ее печки повалил сплошной дымовой завесой - ни земли, ни неба не видать. Достали противогазы - продолжаем строительство.

Нервы, правда, на пределе, никаких моральных сил не хватает. Сами посудите: мы вкалываем для людей, а она, нечистая эта, ради своих шкурных интересов нам план срывает. И муж с племянницей с нею заодно.

Решил я расколоть их вражеский лагерь. Арматурщику Андрею Филипповичу поручил взять на себя ведьминого мужа - они примерно одного возраста. И что вы думаете? Познакомились они, покурили, выпили пивка и выяснили, что в войну вместе наш город освобождали. Тут Филиппыч взорвался:

- Что ж это выходит? - заявляет он этому типу. - Когда-то мы с тобой вместе врагов отсюда вышибали, а теперь ты на их месте окопался?!

Тот ничего не ответил, поплелся в хибару. Но слова эти, видно, ему в душу запали, поскольку больше он в ведьминых вылазках участия не принимал.

Это с мужем. А племянницей я лично решил заняться. На это' задание все хлопцы просились, потому что племянница очень симпатичной девчонкой оказалась. Но у нас уж так заведено: самые опасные дела поручаются бригадиру.

Преподношу ей, как положено, цветы, приглашаю на вечер в наш клуб. Встречаемся там в аккурат под моим портретом. Посмотрели самодеятельность, выпили молочный коктейль, а на танцах, во время хали-гали, я у нее спрашиваю:

- Что же вы, Манечка, свою цветущую молодость на частный курятник тратите, за прописку совесть продаете?

Девчонка в слезы.

- Куда же, говорит, мне деваться?

Тут я и раскис, забыл про дипломатию. Пошла, понимаете, лирика крупным блоком,

- Бросай, - отвечаю ей, - свою тетку и переходи в нашу бригаду. А жить в общежитии можно.

Короче, и Манечку вытащили и мужа откололи, а ведьма не сдается. Ее халупа уже в новостройку вмонтировалась, мы до крыши дошли, внизу отделочники работают, а она ни с места.

Тут новая беда - появляется на стройке иностранный корреспондент. Вы же понимаете, в тресте всех иностранцев в самую образцовую бригаду направляют. Ходит он, значит, по площадке, щупает перекрытия, интересуется зарплатой. И вдруг нарывается на ведьмин блок.

- А это что такое?

Мы, понятно, растерялись. Спасибо Валя выручила: она на иностранные курсы ходит, разъяснила корреспонденту, что это частный сектор в наш дом временно вмонтирован. А в этот момент в ведьмином жилище, по понятным причинам, ни света, ни газа, ни горячей воды не было. Валя и говорит - это уголок далекого прошлого, чтоб молодежь не забывала.

Корреспондент кивает.

- Понимаю. Этнографический музей.

А тут откуда ни возьмись сама ведьма.

- Я вам покажу музей!

Нам, честно говоря, после этого случая и смотреть в ее сторону стало противно. Да что мы! Муж ее взбунтовался:

- Осрамила ты меня на всю Европу!

Собрал свой армейский вещмешок и ушел из дому. Манечка к тому времени уже в общежитии жила с девчатами, а работать я ее в нашу бригаду устроил. Осталась эта кляузная старуха в полной изоляции, а все равно не сдается. И вот наш райисполком в порядке исключения вынес постановление: выдать ведьме трехкомнатную квартиру.

Объект наша бригада, ясное дело, сдала в срок с оценкой "отлично", как всегда. Мы с Маней вскоре после этого расписались, дали нам в общежитии комнатку, конечно, небольшую, но, вы понимаете, не в этом счастье. Живем нормально, дружно, как вдруг в один прекрасный день - стук в дверь.

- Входите!

И появляется на пороге - кто б вы думали - ведьма!

Пришла и умоляет:

- Переходите ко мне жить, не то я сама на себя жалобу в народный суд подам.

А штука вся в том, что получила она свои три комнаты, но мается в них страшно. Целые дни одна, поругаться и то не с кем, а при ее характере это смерть!

Сердце - не камень, пожалели мы ее и перебрались в квартиру собственного производства. Ну что вам сказать? Ведьма, то есть, извините, Маргарита Прохоровна, изменилась, не узнаете. Настолько перевоспиталась, что ее комендантом дома сделали. Теперь она и в доме порядок навела образцовый и кормит нас так, что пальчики оближешь, а в свободное время еще и с мужем встречается, выясняет отношения.

Вот какая история получилась на Лысой горе.

Р. Виккерс, А. Каневский.
Мое мнение

Признание осторожного человека

Вы спрашиваете, понравился ли мне спектакль?.. И да, и нет. Туманно? А я своего мнения об искусстве никогда прямо не высказываю. После одного случая. Ну что ж, могу рассказать.

Было мне тогда лет двадцать. Я выступал в самодеятельных концертах и мечтал стать артистом. Мой приятель, известный в городе актер, помог мне устроиться в местный театр. Он убедил директора в том, что я прекрасно чувствую и понимаю искусство, и тот меня принял.

Представляете, как я был счастлив!

В тот же вечер, просмотрев спектакль с участием моего приятеля, я отправился к нему за кулисы. Он сидел, окруженный незнакомыми мне людьми.

- Ну, как? Тебе понравилась моя роль? - спросил приятель.

Откровенно говоря, мне не понравилась, но не мог же я ему об этом сказать прямо, да еще в присутствии посторонних людей.

- Играл ты неплохо, но какой дурак написал эту пьесу?

В этот момент приятель слегка толкнул меня в бок и прошептал:

- Тише! Здесь стоит автор.

Я растерялся, но тут же вышел из положения.

- Нет, сама пьеса ничего, но вот музыка к ней... Это же бред!

Приятель снова толкнул меня и прошипел:

- Идиот! Рядом с тобой композитор!

- Нет, музыка бы еще прошла, но режиссер...

Сильный удар в бок дал мне понять, что здесь же находится и режиссер. Я понял, что запутываюсь окончательно и, стараясь как-то выскочить из этого положения, пролепетал:

- Вообще-то, все, наверно, хорошо - просто я сам ничего не понимаю в искусстве!

В это мгновение на мое плечо легла чья-то рука. Я обернулся и обомлел: сзади стоял директор театра.

- Молодой человек, - произнес он сурово, - артистам, ничего не понимающим в искусстве, не место в моем театре! С этой минуты вы свободны.

Вот с тех пор я своего мнения об искусстве никогда прямо не высказываю. Как живу? Прекрасно живу. Тридцать лет работаю театральным критиком.

Р. Виккерс, А. Каневский.
За все в ответе

Первый. Каждый день в нашем городе происходит какое-нибудь радостное событие. Начинает работу новый цех на заводе или новоселы заселяют новый дом. Совсем недавно открылось новое кафе. А что за официантки там работают! Особенно одна хороша, молоденькая, общительная...

Второй. Вчера меня на рубль обсчитала.

Первый. Об этом мог бы и помолчать.

Второй. А, мне кажется, именно об этом и стоит поговорить.

Первый. Ну, посуди сам, для чего в таком неприглядном виде выставлять со сцены сферу обслуживания?

Второй. Так я же не сферу, а одну официантку!

Первый. А обидятся все.

Второй. Ладно. Тогда я расскажу об электрике, который...

Первый. Ты что, решил оскорбить всех работников электропромышленности?

Второй. По-твоему, выходит: задень врача - вся медицина обидится, тронь шофера - весь транспорт оскорбится?

Первый. Конечно.

Второй. Кого же нам критиковать? Ведь мы сатирики!

Первый. Вот сатириков и критикуй. Они к этому привычны.

Второй. Критиковать друг друга ни за что, ни про что?!

Первый. Почему же - ни за что? Что-нибудь всегда найдется.

Второй. Ах, так! Тогда ответь мне, почему ты вчера обточил всего шесть болванок?

Первый. Каких болванок? Когда я их точил? Это рабочий...

Второй. Ты что же, хочешь критиковать рабочий класс?!

Первый. Нет, нет! Это я. Я точу болванки. Так что я там натворил?

Второй. Ты полсмены проторчал в курилке.

Первый. Но план я выполнил!

Второй. А мог сделать в два раза больше.

Первый. Зачем? Сделаю больше - мне увеличат план и уменьшат расценки.

Второй. Кто?

Первый. Ты!

Второй. А я тут при чем?

Первый. А ты что, хочешь, чтоб я критиковал наших инженеров?

Второй. Правильно. Снижу. А почему? Если я не

снижу, то ты, как директор завода, мне всыплешь!

Первый. Директор завода? Какой же я директор, если сам не имею права ничего решать. Только и делаю, что жду директивы сверху.. От тебя.

Второй. Если тебе не указывать, ты такого натворишь!

Первый. Где натворю?

Второй. На своей швейной фабрике.

Первый. Кстати, мою швейную фабрику в этом году премировали.

Второй. За что?

Первый. За выпуск маек-телогреек и шуб-безрукавок. А твой комбинат во всех газетах ругали.

Второй. Какой комбинат?

Первый. Мебельный. Где ты директором.

Второй. Я?

Первый. А кто же? Это же додуматься надо, выпустил кресло-сервант и люстру-тахту.

Второй. Ну и что? В твои квартиры нормальная мебель все равно не входит.

Первый. В какие еще "мои квартиры"?

Второй. Которые ты наштамповал, десятки...

Первый. Мне такой проект дали.

Второй. Кто?

Первый. Ты!

Второй. А не кажется ли тебе, что ты уж слишком много на меня нагрузил! Я и халтурщик, я и консерватор...

Первый. Зато никто не обиделся.

Второй. Я обиделся.

Первый. Но ведь все это только в переносном смысле.

Второй. А почему мы должны переносить только плохое? Давай и хорошее переносить.

Первый. С удовольствием. Поздравляю тебя с твоей замечательной победой на чемпионате мира по хоккею.

Второй. Это мелочи. А как ты танцевал в Нью-Йорке танец умирающего лебедя!

Первый. А как ты ловко сфотографировал Марс!

Второй. А ты!..

Первый. А ты!..

Второй. А ты не думаешь, что мы слишком много на себя берем?

Первый. Нет. Потому что наши успехи - это твои успехи.

Второй. И твои!

Первый. А наши недостатки...

Второй. Это твои недостатки.

Первый. И твои.

Второй. Правильно! Поэтому пожелаем друг другу, чтобы у тебя, у меня и у всех нас...

Первый. ...все было в полном порядке!

Р. Виккерс, А. Каневский.
Две жены

Первый. Ты, наверное, слыхал, что на прошлой неделе в нашем городе пущен новый номер троллейбуса?

Второй. Это от вокзала к театру? Замечательный маршрут. И нам хорошо, и женам пригодится. Взять, к примеру, твою жену...

Первый. Мою, пожалуйста, не бери. Бери свою!

Второй. Да что моя!.. Ты же знаешь. Кухня, уборка, стирка. Никаких духовных интересов. Даже телепередач не смотрит.

Первый. Наверное, в кино ходит!

Второй. Что ты! За последние годы видела только "Великолепную семерку".

Первый. Значит, ее театр интересует. Я точно знаю, что недавно она смотрела в театре "Вишневый сад".

Второй. Но ты не знаешь, почему она туда пошла! Она думала, что это пьеса о консервировании фруктов.

Первый. Может, она книги читает?

Второй. После школы в руки не брала! До сих пор путает Руставели с Метревели. В общем, опустилась. Стыдно говорить...

Первый. А кто ее довел до этого? Ты! Деспот и тиран!

Второй. А ты?

Первый. А я демократ! Я своей жене обеспечил полную свободу. Она у меня работать пошла, стала передовиком труда, на всех досках почета висела. Больше того, - она еще без отрыва от производства три института закончила.

Второй. Ого! Целых три!

Первый. Она бы и в другие институты пошла, если бы ее не выдвинули в министерство. Теперь в "чайке" разъезжает.

Второй. За какие же это заслуги?

Первый. Она одних иностранных языков шесть штук знает. Как начнет сыпать - ничего не поймешь!

Второй. А зачем ей это?

Первый. Она же весь мир объездила. Во всех странах побывала! Еще нет страны, а она уже туда едет! На приемах коктейли пьет, с папой римским в шашки играет. Да что говорить!.. Ты газету сегодня читал?

Второй. А что такое?

Первый. На первой странице ее статья.

Второй. Гляди ты! А я и не знал!

Первый. Как тебе не стыдно!

Второй. А кто виноват? Опять же моя жена. Она мне в эту статью бутерброд с курицей завернула. Вот! Просто зло берет! Только пообедал - нет, ей мало! На улице догнала и сунула! Глаза б "мои этого не видели! (Хочет выбросить бутерброд.)

Первый. Погоди! (Берет у него сверток.) Разбросался! Такая статья... (Разворачивает.) На полстраницы! В центральной газете! (Понюхав бутерброд, пошатнулся.)

Второй. Что с тобой?

Первый. Здорово написано! (Передает второму газету.) На, читай! (С жадностью набрасывается на бутерброд.) Вгрызайся, вгрызайся!

Второй. Мне стыдно за тебя. Ты так накинулся на бутерброд, вроде не обедал!

Первый. А что это такое "обед"?

Второй. Перестань шутить!

Первый. Нет, когда-то я знал... А сейчас забыл.

Второй. Обед - это обед!

Первый. Можно подробней?

Второй. Обед - это первое, второе и третье, понял?

Первый. Где мне понять? Во-первых, я год не видел второго; во-вторых, два года не нюхал первого. А, в-третьих, почему ты взял такой маленький бутерброд?!

Второй. Я бы этого не взял, если б она не заставила

Первый. Тебе понравилась статья?

Второй. Очень.

Первый. Бери!

Второй. Газету?

Первый. Вместе с моей женой. А мне давай свою

Второй. Погоди! Ты же так гордился своей женой

Первый. Теперь ты будешь гордиться, а я - обедать

Второй. Но все же приятно, когда жена ездит в "чайке".

Первый. Лучше курица в руках, чем "чайка" в министерстве.

Второй. Но ведь она на приемах коктейли пьет!

Первый. Она коктейль пьет, а я детей на искусственном молоке вырастил!

Второй. С папой римским встречается...

Первый. Она встречается с папой, а меня дети мамой зовут. А с детьми, знаешь, как трудно! Вчера побежал на базар за капустой, а они раскачались на люстре и попадали на пол.

Второй. Ушиблись?

Первый. К счастью, сделали мягкую посадку - там же пыли по колено. В общем, давай меняться!

Второй. У твоей одна крайность, у моей - другая Вот если бы их обеих перемешать и сделать нормальных жен - одну тебе, другую - мне...

Первый. Правильно. Чтоб они все успевали и дома...

Второй. ...и на работе.

Первый. А разве такие жены бывают?

Второй. Конечно! Я уверен, что сегодня в зале собрались именно такие женщины. Спроси - они тебе сами скажут!

Первый. Они-то скажут. Вот ты их мужей послушай!

Второй. Пожалуйста, (В зал.) Товарищи мужья, правда, ведь, что ваши жены и работают, и обеды готовят, и белье стирают, и в театры успевают! Правда?..

Первый. Что-то не слышу ответа. Молчат мужья.

Второй. А я молчать не стану. Я скажу! Для того чтобы наши жены всюду успевали, надо в пять раз увеличить количество прачечных, в десять раз - магазинов полуфабрикатов, в двадцать раз - доставку продуктов на дом.

Первый. И в сто раз увеличить внимание мужей к своим женам!

Второй. Добьемся этого - и будет порядок.

Первый. Иначе у всех вас будет либо такая жена, как у него...

Второй. ...либо такая жизнь, как у меня. (Поворачивается спиной к залу: на спине его пиджака след, прожженный утюгом.)

Р. Виккерс, А. Каневский.
Скованные цепью

На сцене первый. Он собирается уходить - надевает плащ, шляпу. Стук в дверь. Входит второй. На голове у него смонтирован телевизионный приемник. Сквозь экран видно лицо. Это - телевизор.

Телевизор. Здравствуй, дорогой товарищ телезритель!

Первый. Здравствуй, здравствуй и прощай!

Телевизор. Прослушайте программу передач на сегодня.

Первый. У меня сегодня своя программа.

Телевизор. У тебя одна, а у меня - четыре.

Первый. Хоть двадцать четыре, а сегодня ты меня не удержишь.

Телевизор. Смотрите и слушайте первые телепередачи с Большой Медведицы!

Первый. Вот пусть ее медведи и смотрят, а я иду на свежий воздух. От этого сидения с тобой я сгорбился, постарел, полысел.

Телевизор. "Чубарики-чубчики!" - так называется наша передача о выращивании волос.

Первый. Думаешь, я останусь? Черта лысого!

Телевизор. "Алло!.."

Первый (оглядываясь). Что такое?..

Телевизор. "Мы ищем таланты!"

Первый. Вот когда найдете, тогда я приду и погляжу. (Решительно направляется к кулисам.)

Телевизор пускает в ход последнее средство: звучат позывные футбола.

(Как загипнотизированный пятится назад, к экрану, снимает плащ, шляпу, шарфик.) Что ты со мной делаешь?! Я же хотел погулять!

Телевизор. Иди. (Выключается.)

Первый. А футбол? (Включает телевизор.)

Телевизор. Посмотришь на стадионе. (Выключается.)

Первый. На стадионе?! (Включает телевизор.) Там гол забьют, так и не успеешь заметить, а ты два раза показываешь. Все рассмотришь.

Телевизор. Пойди, поброди, погуляй по улицам. (Выключается.)

Первый. Ну да! А "ты будешь показывать разные страны! (Включает телевизор.)

Телевизор. Зато ты сам пройдешься по родному городу.

Первый. Сам? Я теперь без "Клуба кинопутешествий" улицу перейти не могу.

Телевизор. Не переходи улицу. У тебя в доме ресторан, Пойди, посиди там.

Первый. Какой ресторан? Я признаю только "Кабачок 13 стульев"!

Телевизор. Но в ресторане ты можешь посидеть со своими друзьями!

Первый. У меня их нет. Я привык к пани Монике, к пану Гималайскому, к пану Зюзе.

Телевизор. То-то! Теперь ты убедился, что я твой друг?!

Первый. Ты мой наизлейший враг. Утром я смотрю телевизор, днем я смотрю телевизор, вечером я смотрю телевизор, ночью...

Телевизор. Ну, ночью-то ты спишь!

Первый. Сплю. Но мне снится, что я смотрю телевизор. Это же настоящая тюрьма.

Телевизор. Ну, это ты хватил. Почему тюрьма?

Первый. Сижу взаперти и жду передачи. Я десять лет родной мамы не видел.

Телевизор. Поезжай к ней.

Первый. Куда ехать, она живет в нашем доме.

Телевизор. Почему же она к тебе не приходит?

Первый. Чего ей ко мне ходить, когда у нее свой телевизор есть. Я дожил до седин, а у меня нет детей!

Телевизор. Почему?

Первый. От меня ушла жена.

Телевизор. Куда ушла?

Первый. Не заметил, я смотрел многосерийный фильм.

Далее телевизор и первый говорят одновременно. Телевизор доказывает пользу телевидения, а первый жалуется на то, что у него нет личной жизни, что он оторвался от людей. Постепенно дуэт нарастает в темпе речи и в силе звука. Наконец вырывается крик телевизора.

Телевизор. Телевизор - порождение человечества!

Первый (кричит). Я тебя породил, я тебя и убью!

(Душит телевизор.)

Телевизор гаснет и падает. Первый снимает телефонную трубку, набирает номер.

Алло!.. Милиция?.. Приезжайте, я его убил... Как так не можете?.. Что?.. Смотрите телевизор?.. Какой детектив?.. Кто его убил?.. Я же вам говорю: я его убил... Ах, это такое название... А где начальник? Тоже смотрит?.. Помощник?.. Ну, хоть собаку пришлите... Тоже смотрит?!

Пока первый объясняется по телефону, телевизор медленно оживает, подходит сзади к первому и руками закрывает ему глаза.

Телевизор. Ку-ку!

Первый (отгадывая). Мама?..

Телевизор. Не-а.

Первый. Папа?..

Телевизор. Не-а.

Первый. Жена?..

Телевизор. Не-а.

Первый. Кто же это?

Телевизор. Я тебе мама, я тебе папа, я тебе дедка, я тебе бабка, я тебе внучка, я тебе Жучка...

Первый в ужасе кричит и падает.

(Стоя над ним.) На этом мы заканчиваем наши передачи.

Спокойной ночи, дорогой товарищ телезритель!

Р. Виккерс, А. Каневский.
Свидетели

Он. Вам не кажется, что среди прекрасных народных поговорок есть несколько таких, которые давно пора сдать в утиль? Скажем, "человек человеку волк".

Она. Или "моя хата с краю, я ничего не знаю".

Он. "Двое дерутся, третий не мешай".

Она. Нет, мы должны мешать драться!

Он. Мы не можем допустить волчьих отношений между людьми.

Она. Мы не позволим чьей-нибудь хате стоять с краю!

Гонг.

Он. Итак, картинка первая.

Она. "У входа в кинотеатр".

Он (в образе прохожего). Вот беда! (Читает.) "Все билеты проданы". Придется возвращаться.

Она (в образе мальчишки). Дяденька, билет нужен? Сейчас организуем. (Достает из кармана билет.) Ряд - три, место - два, цена - один.

Он. Рубль?

Она. Точно. Фильм стоящий - "Любовь и слезы".

Он. Но почему так дорого?

Она. "Любовью дорожить умейте...".

Он. Все равно много.

Она. Не торгуйтесь, как другу отдаю. Только что с двух милиционеров трешку взял.

Он. Ловкач. В школе учишься?

Она. Совмещаю. Там пятерки - тут десятки!

Он. Орел! (Дает деньги.) Спасибо, выручил.

Она. Приходите завтра. Идет "Мужчина и женщина", до шестнадцати не пускают. Во картина!

Он. Ну, шельмец! Как это ты сказал? "Любовью дорожить умейте"?..

Она. Дяденька, стой! Закурить есть?

Он. Нет.

Она. Угощайтесь. (Протягивает пачку.)

Гонг.

Он. Картинка вторая.

Она. "В одном учреждении".

Она сидит, входит он.

Он. Валентина Петровна, простите, у меня к вам дело

личного порядка.

Она. Я вас слушаю.

Он. Отредактируйте, пожалуйста! (Протягивает бумагу.) В газету хочу послать.

Она. С удовольствием. (Берет листок, читает.) Ничего не понимаю. Ерунда какая-то! (Читает вслух.) "Наш сотрудник Сергеев, являясь заведующим фотолабораторией, ежедневно печатает неприличные фотографии".

Он. Печатает.

Она. Вы их видели?

Он. В том-то и дело, что нет. Никто не видел. Он их в полной темноте печатает. Хитер, подлец!

Она (продолжает читать). "Постоянно напивается, для чего проявитель разводит на спирту..." Какой абсурд! По-вашему, он пьет проявитель?

Он. Пьет.

Она. Почему же он никогда не бывает пьяным?

Он. Запивает закрепителем.

Она (читает). "Этот тип систематически изменяет своей жене..." Вот уж совершенная чушь! Как вы это докажете?

Он. А зачем мне доказывать? Пусть он докажет, что не изменяет!

Она. Неужели вы надеетесь, что вам кто-нибудь поверит?

Он. Поверят, не поверят, а ход бумаге дадут: начнут вызывать, расспрашивать... Пускай повертится. Будет знать, как на честных людей критику наводить!

Она. Ах, вот оно что! Теперь мне понятно! Какая подлость! Оклеветать такого хорошего человека! Да если об этом узнают...

Он. А откуда узнают? Ведь я не подписываюсь! Разве что вы доложите.

Она. Нет-нет! Меня, ради бога, не вмешивайте! Меня это не касается!

Он. Значит, все верно написано?

Она. Да-да! Только слово аморальный пишется через "о", а не через "а".

Он. Спасибо, исправлю!

Гонг.

Она. Картина третья.

Он. "В зале суда".

Она (в образе судьи). Свидетель, мы вас слушаем.

Он (в образе свидетеля). Значит, так. Я в вечерней школе учусь. Мария Васильевна - это наша учительница - сидела за столом и что-то записывала. Вдруг в класс забежал Николай Швачко... то есть подсудимый. Он подскочил к столу, сбросил бумаги на пол, стал ругаться. Когда Мария Васильевна попыталась его остановить, он замахнулся и толкнул ее. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы на крик Марии Васильевны не прибежали ребята из соседнего класса. Они схватили Николая Швачко, подсудимого, вот... У меня все.

Она. А где вы сами находились во время этой сцены?

Он. Я же говорил... рядом. Я последним отвечал, получил отметку и собирался домой.

Она. Еще вопрос: какова была тема вашего ответа?

Он. "Образ молодого советского человека".

Она. И какую оценку вы получила?

Он. К этой теме я хорошо подготовился. Получил пятерку.

Она. Больше вопросов нет!

"Гонг.

Он. А у меня есть вопрос: до каких пор мы будем терпеть людей с холодными, безразличными сердцами?

Она. До каких пор будем выслушивать их жалкие оправдания?

Он (в образе покупателя билетов). "Да, я купил билет у этого мальчишки... Я понимаю, что парень стоит на плохом пути, но причем здесь я?! У него есть родители!".

Она (в образе сотрудницы) "Иван Демьянович действительно показывал мне письмо, но я не придала ему никакого значения, потому что меня это не касалось!"

Он (в образе ученика). "Я, конечно, мог заступиться за учительницу, но, во-первых, она меня об этом не просила, а, во-вторых, меня-то он не трогал!"

Она, Он (одновременно). Их не за что судить, ведь они только свидетели!

Р. Виккерс, А. Каневский.
Наша улица

Первый. Добрый вечер, дорогие товарищи! Сегодня на этой эстраде мы представляем искусство нашей области.

Второй. Верно, но не конкретно. Каждый из нас представляет свой район, массив, площадь или бульвар.

Первый. Значит, мы с тобой представляем улицу, на которой оба живем.

Второй. Конкретно, но не верно.

Первый. Почему?

Второй. Потому что ты живешь на одной стороне, а я на другой.

Первый. Что это ты решил делить улицу на две стороны?

Второй. Потому что моя лучше!

Первый. Чем это она лучше? На моей стороне три гостиницы - гости со всего Союза приезжают!

Второй. А у меня хоть и одна гостиница, зато "Интурист" - гости со всего света слетаются.

Первый. Иностранцы меня лично мало волнуют - говорить я с ними не могу. В школе я учил немецкий, в институте - тоже немецкий, а языка так и не знаю.

Второй. Плохо тогда учили! Вот мой сын в детском садике учил французский, в школе - немецкий, а в институте - английский.

Первый. Ну и что?

Второй. Сам видишь, какой прогресс. Ты не знаешь только одного языка, а мой сын - трех!

Первый. Нет, твоя сторона тоже неплохая. Например, в твоем доме живет известный ученый, лауреат Нобелевской премии... Знаешь?

Второй. Нет.

Первый. Ну, как же - его сын генерал, дважды Герой Советского Союза!

Второй. Дважды Герой?..

Первый. А жена этого генерала - Герой Социалистического Труда!

Второй. У нас в доме?

Первый. О них, что ни день, в газетах пишут. Неужели не знаешь? К ним часто заходит какой-то известный футболист.

Второй. А-а-а! "Какой-то футболист!" Это же Мячкин! Левый крайний! Так бы сразу и сказал! Конечно, знаю их! Четвертый этаж, квартира сто четыре.

Первый. Можно подумать, что тебя в жизни интересует только футбол.

Второй. Почему "только футбол"? Ты меня обижаешь. А хоккей?!

Первый. Ну, это ты за других болеешь. А сам каким спортом занимаешься?

Второй. Самым массовым: спортлото!

Первый. И как, выигрываешь?

Второй. Ни разу.

Первый. Не расстраивайся! На средства, вырученные от спортлото, строятся стадионы, спортивные комплексы, плавательные бассейны. Так что все мы в выигрыше, понимаешь?

Второй. Конечно, понимаю. Все в выигрыше. Все. Но ведь кто-то еще и пять тысяч выиграл! Ой, даже учащенное сердцебиение началось.

Первый. Ну, сердце может учащенно биться и по совсем другим поводам! Например, весной...

Второй. Если уж ты вспомнил о весне, то именно на моей стороне, под моими окнами, молодежь назначает свидания.

Первый. Это приятно. Мне только не очень нравится, что современные парни носят усы и бороды.

Второй. Наоборот, это хорошо. Сразу видно, что парень. А то придет на свидание и не разберешь: парень это или девушка.

Первый. Почему? Это как раз легко узнать. Присмотрись внимательнее.

Второй. Носит джинсы.

Первый. Значит, она.

Второй. Волосы длинные.

Первый. Значит, он.

Второй. Курит сигарету за сигаретой.

Первый. Она.

Второй. Кружевное жабо.

Первый. Он.

Второй. Вот видишь, и не разберешь, кто это такое.

Первый. А ты бы посмотрел, кто придет на свидание. Если придет она,- значит, он, а если явится он,- значит, она.

Второй. Какой ты умный! Я так и сделал.

Первый. Ну и что?

Второй. Пришла точно такая же фигура. Закурили, обнялись и пошли в кино. Загадка века!

Первый. Откуда ты знаешь, что они пошли в кино? А может, они пошли в универмаг, который на моей стороне?!

Второй. А может, в гастроном, который на моей!

Первый. И все-таки моя сторона...

Второй. Ладно, я соглашусь с тобой, но тогда и ты признай, что моя сторона и твоя сторона особенно хороши в праздники. Зажигаются яркие огни, вывешиваются транспаранты, по проезжей части идут люди, взявшись за руки...

Первый. Я как раз вчера видел такую картину: взялись за руки и шли.

Второй. А какой вчера был праздник?

Первый. Никакого.

Второй. А чего ж это люди шли, взявшись за руки, да еще по проезжей части?

Первый. А они такси ловили.

Второй. У тебя односторонний подход - ты всюду видишь только недостатки.

Первый. Потому, что мне хочется, чтобы и на моей и на твоей стороне, и на всей нашей улице, и на всех других наших улицах было чисто, светло и радостно.

Второй. Чтобы на наших улицах всегда был праздник!

Роберт ВИККЕРС, Александр КАНЕВСКИЙ КАК СТАТЬ ЛЮБИМЫМ Репертуар художественной самодеятельности 7|75 Серия "Репертуарные сборники"

Несколько слов об авторах этой книги

Роберт ВИККЕРС, Александр КАНЕВСКИЙ

КАК СТАТЬ ЛЮБИМЫМ
Репертуар художественной самодеятельности
7|75
Серия "Репертуарные сборники"